ПАРУСА В ОКЕАНЕ


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. РАБЫ ТИРА

1. АСТАРТ
Под гром тимпанов и завывание флейт из горных теснин выползла лавина
факелов и разлилась по холмистой равнине, поросшей редкими деревьями и
колючим кустарником. Сирийское селение - несколько плоскокрыших хижин,
сложенных из дикого камня, - тотчас утонуло в водовороте дымных стреляющих
факелов, паланкинов, стенобитных и метательных машин, запряженных
эдомскими мулами и могучими крестьянскими быками из Дельты. Запылали
бесчисленные костры, в холодящем горном воздухе заструились запахи вина,
хлеба, жареного мяса, фимиама курильниц. Над селением повис плотный, как
войлок, гул разноязыких баранов, молитвенных криков жрецов, солдатской
брани сотников, бряцанья оружия и дробного стука многочисленных черпаков о
днища медных казанов.
Огромная разношерстная армия энергичного и воинственного фараона
Нехо, преодолев безводный Синай, вырвались на азиатские просторы,
пронеслась всесокрушающим вихрем по землям палестины. У Мегиддо, сильно
укрепленной иудейской крепости, известной со времен царя Соломона, фараона
встретил царь Иудеи Иосия, не пожелавший пропустить египтян через свои
земли. В битве при Мегиддо боги были благосклонны к египтянам: иудеи были
разгромлены, крепость сожжена, а старый, упрямый и богомольный Иосия умер
от стрелы египетского лучника.
Посадив на иудейский престол угодного ему человека, фараон повел
своих наемников на север, к сильной крепости Кархемыш, где засели остатки
разбитых ассирийских армий, обложенных со всех сторон воинами Вавилона и
Мидии.
Ассирия всегда была непримиримым врагом Египта, египетские женщины
пугали детей: "Вот придет ассириец..." Но теперь именно Египет спешил на
помощь умирающей Ассирии. Много позже ученые мужи определят действия
фараона стремлением завладеть всем ассирийским наследством. На это же
наследство претендовал и Вавилон в союзе с Мидией. Именно этот непрочный,
но могучий союз и погубил Ассирию. На развалинах Ниневии, "логова львов" -
ненавистной многим народам ассирийской столицы, - пировали именно они,
закованные в железо воины Вавилона и пропахшие конской мочой мидяне. На их
глазах бросился в пламя гибнущего дворца последний царь Ассирии...
Египетская армия устраивалась на ночлег. Простые воины-египтяне
улеглись на подстилках из сухой травы. Сотники и офицеры расположились в
небольших шатрах в зависимости от занимаемого положения при фараоне. На
самом краю лагеря разместился отряд наемников под командованием сотника
Туга.
Костры уже погасли, пьяные крики и ругань утихли. Наступила мертвая,
изредка прерываемая окриками часовых, тишина. Не спалось и двум узникам
огромной тюремной ямы, которую ранее использовали для хранения зерна.
Финикиец по имени Астарт, рослый мускулистый мужчина с серьгой и
талисманом Мелькарта на груди, и тощий оборванный жрец бога Имхотепа по
имени Ахтой долго ворочались, пытаясь уснуть. Судя по молчанию узники были
незнакомы. Под утро Астарт не выдержал долгого молчания и попытался
завязать разговор.
- Скажи имя твое, жрец, - спросил, наконец он. - Я - финикиец Астарт,
родом из Тира, бывший наемник. Жду справедливого суда за попытку побега и
драку с сотником Тугом.
- Мое имя - Ахтой, - ответил тот нехотя, - и служу Имхотепу. Я жрец
истины, поэтому здесь. - Ахтой извлек из мешка черствую ячменную лепешку,
полураздавленную гроздь винограда, поделился с товарищем по несчастью и
заработал челюстями, уставившись в одну точку.
Астарт недолюбливал жрецов, хотя и сам вышел из их сословия. Все в
Ахтое раздражало финикийца. Однако Астарт не бросил ему в лицо жалкую
подачку и не намял бока. Наоборот, лепешка, заскрипевшая на зубах,
показалась ему очень вкусной, а виноградины, траченые гнилью, - вообще не
сравнимыми ни с чем. Астарт давился и разглядывал Ахтоя.
- Жрецы истины, жрецы мудрости, слышал я о таких. Веками вы бродите
по дорогам мира и не можете отыскать свою истину. А ведь истин - россыпи
на каждом шагу, хватай любую, запихивай в свой мех.
Египтянин внимательно посмотрел на Астарта:
- Какие же истины ты топчешь, фенеху?
- Если я скажу хоть одну, ты закроешь рот и будешь молчать. Я знаю
ваше трусливое племя. А мне так хочется поговорить. Я много дней слышал
только голоса шакалов да лесных птиц.
- Говори, не бойся.
- Ну, смотри. Вот первая: даже самый храбрый воин - трус на самом
деле. Его страшат боги. Еще? Дай самому мерзкому рабу власть, и все
забудут, что он раб и что он мерзок. Мало? Чем глупей господин, тем больше
он повелевает.
Нет, фенеху, я жрец бога Имхотепа, и мне надобны другие истины, -
вздохнул Ахтой. - Я ищу истину истин, которой, не ведая того, следуют и
люди, и боги...
- Значит, не очень-то нужны твои истины людям, раз ты здесь?
- Да. Людям угодны истины, помогающие им в их мелких, ничтожных
делах. Я же ищу другое. И каждый мой следующий день таит для смертных как
добро, так и зло.
В яму заглянул простоволосый маджай, весь увешанный африканскими
побрякушками.
Поджались, крысы! - выкрикнул он хриплым, сорванным в битвах и
попойках голосом; звучно икнув, он едва не упал в яму.
Потом на узников полились помои и посыпались обглоданные бараньи
кости... Астарт бесновался. Ломая ногти, он рвался из ямы, но падал и
снова карабкался на стену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92