Его считают первым
смельчаком, он дорожит этим.
- Наоборот, адон Агенор показался мне самым хитроумным из кормчих.
Ведь никто не догадался надеть корзину на голову.
- Какую корзину?
Астарт рассказал, и женщина долго смеялась.
- Дружи с ним, Астарт, видишь, я знаю твое имя. Думаешь, Альбатрос
зря вас свел вместе? Все же видят, кто ты такой.
- Кто же я? - насторожился Астарт.
- Как тебе сказать... с головой на плечах, но бунтарь. Так ведь?
- Это слишком лестно. Ты же меня не знаешь.
- Кто не слышал о первом шофете Тира?
- Но его же боги превратили в мышь?
Женщина улыбнулась.
- Говорят, ему и боги нипочем.
Астарт вновь помрачнел.
- Они рассчитались со мной сполна. Они и щадят меня до сих пор, чтобы
голос моего сына вечно терзал мой слух.
- И ты здесь...
- Да! Ливия бесконечна, может, найдется другой мир, где можно будет
укрыться от всевидящего неба. Бегу от прошлого и такого же будущего, бегу
от людей, которые терпят великие бедствия, но прославляют свой
заколдованный круг страданий. И попробуй открыть им глаза...
- Каждый из людей, обласканных моим мужем и господином, - тоже беглец
от жизни. Редко у кого из них есть семья, а друзей они обрели лишь здесь,
среди таких, как сами. Вот Саркатр. Он поэт и музыкант. Но с сединой обрел
мужество и не захотел прославлять сильных, которым служил. Поэтому покинул
Финикию. Старшина гребцов, Рутуб, долго скитался по тюрьмам Карфагена,
Гадеса и Тартеса, был пиратом...
- А твой муж?
- Он из очень богатой семьи. Царь Итобаал подарил ему в день
совершеннолетия пурпур со своего плеча. Он связал жизнь с человеком,
которого полюбил, хотя все были против. Агенора лишили наследства,
придворной должности, сана. Вот тогда-то он окончательно стал кормчим.
- Тот человек - это ты, госпожа? Как твое имя?
- Меред.
- Теперь вы счастливы? - тихо спросил он.
- Я преступила закон, - ответила она, - моим мужем стал чужеземец,
фенеху. Поэтому мои боги хотят лишить нас радости: у нас нет детей.
"Даже эти люди несчастны. О злое небо, я проткну тебя!"
Жар пустыни все больше чувствовался и здесь, в трюме. Дышать стало
трудно.
Песчинки с тихим шорохом сыпались сверху - словно невидимые существа
шептались в темноте.
Астарт поцеловал руки египтянки. Она провела ладонью по его лицу и
коснулась губами его глаз.
- Я буду молиться за вас обоих. Люби моего мужа, он стоит того.
Только мужская любовь еще чего-то стоит в этом мире. Он поверил тебе в тот
миг, когда ты услышал мою песню...
- Меред, я буду ему другом.

31. ДУРНОЕ ЗНАМЕНЬЕ
После многодневного неистовства знойный хамсин заметно начал слабеть,
предвещая день отплытия.
Корабли, вытащенные на берег, стоически переносили песчаные атаки
пришельца из далекой Сахары. Но люди уже не прятались по домам. Оживление
царило в Левкосе-Лимене, египетских воротах на Красном море. Огромные
караваны из Копта и Фив навезли горы товаров для торговли с Пунтом и Южной
Аравией. Египетские солдаты разместились походными лагерями вокруг
городских стен в ожидании выхода в море. Египетский купец не отваживался
оставаться один на один с арабами и финикийцами. На палубах египетских
унирем часто можно было видеть воинские значки и бунчуки.
Но особенно было оживленно в последние дни хамсина в финикийских
кварталах. Многодневное сидение в городе сгладило боль предстоящих разлук,
матросы пили вино, готовили снаряжение и с нетерпением ждали северного
ветра. Все разговоры сводились к одному: море, Ливия, Великое Плавание.
Одних манила неизвестность, других - награда фараона, третьих -
возможность торговать там, где еще никто не торговал изделиями обетованных
земель.
Наконец Альбатрос объявил день жертвоприношений Мелькарту. Финикиец,
отправляясь в путь, был обязан ублажить своего вампира.
Экипажи собрались у кораблей. Из трюмов вынесли бронзовые жертвенники
и разожгли огонь. Местные жрецы лили в пламя ароматные масла и пели
молитву Пылающему.
Астарт, зная обряд, отделился от толпы матросов и направился в
сторону города. Он не хотел видеть, как кормчие начнут кромсать жертвенных
рабов. Пробираясь сквозь густую стену зевак, он вдруг увидел, что к
жертвенникам подводят быков. Быки вместо людей - несомненного влияние на
культ хананеев чужих обычаев. Астарт удивился столь необычному нарушению
традиций Ханаана.
- Ты почему не с ними? - услышал Астарт.
Меред стояла в пестрой кучке своих служанок, кутаясь в темное
покрывало. Отсюда, с небольшого холма, хорошо было видно все зрелище
жертвоприношений.
- Не хочу раздражать быков, - ответил он, подходя ближе. - Неужели
Альбатрос тоже возьмется за нож?
- Он первый это сделает.
Ветер рванул тяжелое покрывало, и Астарт увидел ослепительно белый
шелк, плотно облегающий тело. "А она даже очень хороша, - с теплотой
подумал он. И тут он вспомнил, откуда знает ее имя.
Лет пять-шесть назад купцы разнесли по всему свету весть, потрясшую
саисский Египет: красавица Меред из свиты "супруги бога Амона" Шепенопет
Второй оставила в фиванском храме одежды девственницы и взошла на
финикийский корабль. Ее мужем стал Агенор, к тому времени полунищий
кормчий, с позором изгнанный из Финикии. Меред потрясла всех еще и тем,
что она была признана второй "дочерью" "супруги бога". Первой дочерью"
являлась престарелая сестра фараона, носящая имя богини - Нейтикерт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92