Очутившись на родном берегу, Ромар быстро пошел на поправку. Вскоре он уже
ковылял по селению и горестно размышлял, как ему существовать дальше. Как
правило, увечные, если у них были хоть какие-то способности, становились
мастерами-оружейниками или тянулись за бубном шамана. Способности у Ромара
были величайшие, но у него не было рук. И значит, он был никто.
- Зачем ты оставил меня жить? - однажды спросил он у Руты. Старец
долго молчал, размышляя, потом ответил:
- Ты сильный человек, Ромар. Ты самый сильный из всех, кого я
встречал. Даже отец шаманов Сварг слаб перед тобой. Не перечь, я знаю, что
говорю. Нельзя было дать тебе умереть и впустую расточить такую силу.
- И на что теперь эта сила, коли ей выхода нет? - мутно произнес
Ромар.
- Это один Лар знает, - отрезал старик. - Может, вся сила впустую
перегорит, а может и прорвется куда. Это не мне решать, я свое дело сделал.
Ромар остался жить и искать выхода силе. Его голос звучал на совете
охотников, хотя Ромар не приносил добычи. Его слушали рыбаки, пастухи и
земледельцы. Ромар знал все, но не мог ничего. Состарившись, Ромар старался
больше времени проводить среди подростков. Учил их всяким хитростям и
премудростям, хотя, что это за учеба, если не можешь ничего показать?
Особенно это касалось дел тайных, волшебных, исполненных магии. Старые
обереги Ромара ветшали и теряли мощь, а новых не было. Не под силу справить
такую работу пальцами ног.
Когда-то, уходя из лесу и унося с собой бесчувственного Ромара,
охотники зарыли его оторванную руку в общей могиле с погибшими в тот вечер
людьми. И, должно быть, смерть запамятовала про уже похороненного человека,
видать, хватило ей одних рук. Годы утекали, а Ромар жил. Два поколения
родились и ушли к предкам на его глазах, а Ромар оставался прежним. Иногда
он пытался подсчитать свои годы, но не мог - путался, сбивался со счета.
Для всех он навеки останется безруким старцем, и лишь во сне он видел себя
молодым, и ловкие пальцы сами делали любую работу.
Особенно тяжко оказалось Ромару разговаривать с колдунами. Покуда жил
Рута, можно было стоять за его спиной, как и положено ученику. Но Рута
недолго зажился на свете, и на его место пришел новый шаман, молодой и
неловкий. Ему тоже приходилось несладко - знать, что не по праву носишь
шапку с погремушками, что другой куда достойнее тебя, и если бы не злая
случайность, не гулять тебе по верхнему миру, не тревожить духов, не
проникать мыслью к самым корням гор. Оттого и не любили колдуны увечного
Ромара, а бывало, что и боялись. Сам Ромар в верхний мир не хаживал, но,
случалось, пророчествовал и без бубна. Не было равных Ромару во всяком
гадании: об охоте, о здоровье, о будущем урожае и приплоде скота. Говорили,
что помогают ему фигурки, выточенные им в незапамятные времена. Может и так
- помогают. Но ведь и другим куколки не заказаны - делай, если руки на
месте. Не желая вражды, Ромар сторонился хозяев круглого дома, старался
больше времени проводить с мальцами и старухами, но от этого приязнь с
шаманами вовсе сходила на нет. Колдовские дела сильно между собой разнятся.
Есть великая магия бездушных стихий, есть нечеловеческое колдовство
странных существ и бесплотных духов, есть невнятная волшба чужинцев, и есть
тайное знание людей. Всякий человек хоть немножко, но умеет колдовать. Это
людское волшебство, оно черпает силу в предках. Настоящий колдун способен
не только действовать своей силой, но и повелевать мелкими божками. Как
обходятся чужие люди - того никто не ведает. Во всяком случае, к стихиям
они тоже не обращаются, сила стихий неприкасаема, управлять ею нельзя, а
вот доставить бед она может с избытком.
Но и человеческая магия тоже неоднородна. Мужское волхвание и женские
чары несходны промеж себя, а зачастую и просто враждебны. Недаром отец
шаманов, всемогущий Сварг изгнал мудрых баб из селения, отведя им место на
выселках, в глубинах и пропастях земных. Старухи йоги не могли простить
мужской победы и не раз пытались вернуть былое положение. Поэтому шаманы не
без оснований побаивались Ромара, подозревая в нем бабского приспешника.
Скрытая вражда изныла двадцать лет назад, когда изгнанные бабы-йоги
откочевали на север, почти потеряв связь с родом, а очередным шаманом стал
Матхи.
Как и Ромар Матхи был калекой. На охоте, когда загоняли к обрыву табун
лошадей, могучий жеребец вдруг развернулся и пошел на загонщиков. Ни копья,
ни брошенные боло не сумели остановить его; вожак прорвался, уведя с собой
чуть не весь табун. А Матхи остался лежать, сбитый ударом твердого как
кремень копыта. Товарищи привели Матхи в чувство, но свет его глазам так и
не вернулся. Матхи ослеп. Хотя, слепота шаману не помеха - многие великие
чародеи были слепцами.
Из Матхи получился сильный колдун, но главное даже не в том. Матхи был
умен и умел не ревновать, когда дело касалось пользы рода.
Два колдуна сидели рядом у мирно тлеющего костра. Утром сюда придут
хозяйки, брать новый огонь. Прежде за тертым огнем посылали к бабе-йоге, а
теперь идут на сжатое поле. Все в мире потихоньку меняется. Ромар видел
много перемен и относился к ним спокойно. Но сейчас в мире что-то ощутимо
сдвинулось, и это вызывало тревогу.
Вроде бы хлеб собрали, и охота удалась, и в стаде приплод, а рыбы
ловится столько, что не переесть. Праздник творится шумный, радостный -
роща ходуном ходит. Нет ни голода, ни мора; много молодых парней в этом
году станет мужчинами, а там и свадьбы пойдут... О чем тревожиться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20