На сей раз он воздержался от просьбы выписать квитанцию.
На выходе мистер Несбитт попросил завернуть и эти покупки и снова подошел к старому Бэтли. И попросил все же дать пару практических советов.
Старик оказался на редкость полезен.
Старик охотно согласился. Несмотря на артрит, он ловко продемонстрировал несколько фокусов – недаром он раньше выступал на детских днях рождения под сценическим псевдонимом Дядюшка Джек.
Также, к удовольствию мистера Несбитта, Дядюшка Джек без труда объяснил, в чем состоят «чудеса» Гарольда Смита. Например, фокус с парящим в воздухе колпачком от ручки: это можно проделать, привязав к руке или – хитрее – к ноге прозрачную нить или проволоку, которая проходит через крюк или другую выступающую деталь, расположенную над «парящим» в воздухе предметом. Была ли такая геометрия возможна в тот момент, когда Гарольд Смит демонстрировал свои чудеса? Мистер Несбитт задумался, вспоминая обстановку комнаты для допросов в полицейском участке.
Точно! Над столом висела лампа! А оставался ли Гарольд Смит один в комнате, поинтересовался мистер Бэтли, – так, чтобы успеть подготовить свой фокус? И ответом было – да, конечно! Мистер Несбитт вспомнил, как сержант привел его, Джоанну и молодого Винса в комнату, где сидел Гарольд Смит – сидел один! В одиночестве он мог привязать нить к колпачку от ручки, и фокус сработал!
Правда, вставил мистер Несбитт, ручка до последнего момента оставалась у него в кармане… Ну что вы, улыбнулся Бэтли, в этом и состоит искусство фокусника. А вот припомните, до фокуса не говорил ли Гарольд Смит ничего такого, что могло бы отвлечь ваше внимание! Ну да! Конечно же! Эта долгая безумная история про черепашку! Бэтли внимательно выслушал Несбитта, со знанием дела кивнул головой и высказал другое предположение. Монотонный тон говорящего способен загипнотизировать слушателя. В таком случае отпадает даже необходимость в прозрачной нити и прочее. Не надо имитировать никакой левитации: достаточно внушить мысль о ней окружающим. Этим же самым объясняется, как был введен в заблуждение доктор Питер Робинсон, человек столь реалистичного и острого ума.
Мистер Несбитт пребывал в глубокой задумчивости, подъезжая вечером к своему шикарному особнячку.
Поездка в «Бэтли и Сыновья» оказалась более чем полезной.
Пора переходить ко второму этапу действий.
Гарольд Смит определенно шарлатан. Но как его разоблачить?
Отчаянные шаги
Ну и. Я снова пошел в тот универмаг, где покупал духи для Джоанны.
Я решил, что это будет умнее всего.
Я должен повидаться с Айрис Ротерхэм. Быть может, есть шанс, думал я, возродить былые чувства.
Ах, надежда.
Я вошел в магазин, проследовал в парфюмерный отдел: вот она, все такая же – светловолосая, изящная, точно фарфоровая куколка.
Но я ничего не почувствовал.
Сердце отказывалось биться чаще. Щеки упорно не покрывались румянцем.
Черт!
Мне казалось, это простейшее решение. Джоанна возвращалась обратно на юг Англии, и мне нужно ее забыть. И проще, быстрее, безболезненнее всего – влюбиться в кого-нибудь другого.
Легче легкого, думал я. Вернуться к прежним ощущениям.
Но я смотрел на Айрис, наблюдая, как она с улыбкой обслуживает сухопарую пожилую леди, и думал про себя: ну же, она красивая, разве нет, Винс? Джоанна ей в подметки не годится, скажи, Винс?
Но я ничего не чувствовал.
Я двинул по диагонали и оказался в трех футах от Айрис, чтобы почувствовать ее запах, может, умилиться локону на шейке, услышать, как она тихо засмеется или кашлянет. Зацепиться хоть за что-то, что распалит меня, опьянит, околдует, покорит, освободит. И думал про себя: сделай что-нибудь, Айрис, помоги мне. Стоп, что это, кажется, она… прищурилась.
Ну и что теперь? Кто-то щурится, и, вы думаете, от этого можно влюбиться?
Наверное, в прежние времена получилось бы.
Но не теперь. И я отклонился вправо и взял курс к выходу, как вдруг, совершенно неожиданно…
– Привет.
А?
– Это вы?
Она обращалась ко мне. Айрис Ротерхэм обращалась ко мне.
– А я вас помню. Вы покупали у нас духи «Гивенши». Верно?
– Гм. Да.
Господи, невероятно. Она со мной заигрывает. Нет, по правде.
– Ну и как, понравились они вашей маме?
– Я покупал духи не для мамы. А для своей девушки.
– Понятно. Значит, у вас есть девушка?
Она иронично склонила голову набок и улыбнулась, будто не поверила ни одному моему слову. Как Джоанна в тот вечер на автобусной остановке, когда поцеловала меня.
– Ага. Ее зовут Джоанна.
Звучало убедительно. Очень даже правдоподобно. Звучало естественно, как само собой разумеющееся. По крайней мере, я сам в это поверил. Лицо Айрис изменилось, я уловил охлаждение и, вы ни за что не поверите, некоторое разочарование. И знаете, меня это совершенно не расстроило. Я был горд, я почти насмехался над ней, ведь я встречаюсь с Джоанной, с панкушкой: она моя девушка, я ее парень, нас двое. Она и я.
Я вышел из магазина, чувствуя себя на все десять футов.
Потом я снова усох до своих пяти футов четырех с половиной дюймов.
Очнись, Винс. Ты не встречаешься с Джоанной.
Именно поэтому ты шатаешься по Шеффилду, ищешь, в кого бы еще влюбиться.
Черт.
Ладно. Ищи дальше, приятель. Мужайся.
Эта юная смуглая испанка возле магазина «Саксоун» могла бы меня устроить. Хрупкая индианка, жующая жвачку возле газетного киоска, заставила мое сердце сжаться, но лишь на мгновение. Высокая блондинка, заходящая в автобус, на миг поразила мое воображение, а потом автобус уехал, и я запомнил только светлые волосы. Ни лица, ни улыбки, ни смеха, ни голоса: все стерлось.
Знакомый скрип
3.14. Гениальная идея, которая пришла ко мне с самого начала и снова вернулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63