Сквозь нагромождение ярко размалеванных скульптур я различаю продавца, разговаривающего с двумя покупателями. Гленда открывает передо мной дверь.
– Сейчас увидишь, что я имею в виду.
Ужасная катастрофа автоцистерны, под завязку заполненной красками, – вот все, что я смог представить себе, очутившись в галерее. Ярко-красные, кричаще-желтые и ядовито-синие плакаты, холсты, скульптуры, мозаики, слегка разбавленные для полноты ощущений неоновой зеленью. Просто ослепительно.
Гленда коротко машет продавцу – я так понимаю, что это Мэнни, – и он вежливо извиняется перед двумя покупателями, застрявшими у кассы. Пока он идет к нам с распростертыми объятиями и крокодильей улыбкой, растянувшей губы в подобие двух слипшихся пиявок, я уже чувствую слизь, что источают его поры. Более того, я обоняю его, и сквозь типичный алюминиевый запах Анки явно проступает аромат вазелина.
– Мисс Гленда! – с деланной радостью восклицает он. – Какое неслыханное счастье увидеть вас сегодня! – Мне кажется, он сильно преувеличивает свой акцент, однако воздержусь от оскорбительных комментариев, пока не узнаю парня чуть ближе.
– Мы были тут но соседству, так что я решила заскочить и показать моему другу Винсенту вашу замечательную галерею.
– Винсент? – Он обхватывает мою руку обеими своими. – Это правда? Ви-и-инсе-е-ент?
– Именно так. – Я заставляю себя улыбнуться.
– Мы бы хотели поговорить о некоторых из тех репродукций, – понизив голос, сообщает Гленда.
Бровь поднимается, глаз чуть заметно подмигивает, и Мэнни возвращается к своим покупателям:
– Может быть, на следующей неделе у меня появится то, что вам нужно. Мэнни позвонит вам.
Парочка – человечья – понимает, что их вежливо выставляют, и покидает галерею. Мэнни запирает за ними дверь и переворачивает лицом к улице табличку «ЗАКРЫТО НА ОБЕД». Затем возвращается и говорит, заметно смягчив акцент:
– Млекопитающие. Им нужен Кандинский. Что я там знаю из Кандинского?
Следует отвечать? Мы с Глендой предпочитаем сочувственно покачать головами. Я украдкой гляжу на часы, Мэнни украдкой глядит на меня.
– Торопитесь, так? Пойдем, пойдем, вон туда, в подсобку.
Мы проходим в заднюю часть галереи, пробираемся между ящиками с живописью и литографиями, коробками с абстрактными скульптурами. Мэнни ведет нас к двери туалета с табличкой «ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА», не прекращая всю дорогу болтать:
– …и когда поступила новая партия латекса, я сказал рабочим, что мы должны немедленно внедрить его в производство, поскольку Мэнни делает лучшие облачения, лучше, чем компании, гораздо лучше, чем Накитара, к примеру, который даже не использует биополимеры млекопитающих – вы не знали? – и применяет коровий материал. Коровы, кажется, тоже млекопитающие, но у Мэнни идет в работу только настоящий млекопитающий продукт, если вы понимаете, что я имею в виду, и потому у Мэнни вы найдете самый лучший товар… – И так далее, и тому подобное.
Из туалета ведет следующая дверь, потом еще одна, и еще одна, и еще, так что вскоре мы преодолеваем целый лабиринт комнат, причем на каждой висит своя особенная табличка: «КЛАДОВАЯ», «ОСТАТКИ», «ЧИСТЫЕ ХОЛСТЫ», «НЕ ОТКРЫВАТЬ. ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ: КИСЛОТА».
Когда Мэнни открывает эту последнюю дверь, я инстинктивно шарахаюсь, ожидая получить в физиономию залп химикалий, но ничуть не бывало: Мэнни спокойно переступает порог небольшого склада, под завязку забитого пустыми человечьими оболочками всех размеров, цветов и форм. Вдоль стен выстроены в ряд специальные вешалки – пенополистироловые манекены, вырезанные по фигуре млекопитающих, – и на каждой натянута жалкая пародия на человеческое тело. Воздух наполнен электрическим жужжанием.
На полу дюжина работников в поте лица корпит над швейными машинами и утюгами, аккуратно вшивая кнопки, молнии и затворы, являющиеся неотъемлемой частью любого хорошего облачения. Жара здесь невыносимая, и я начинаю жалеть динозавров, вынужденных работать в подобных условиях. Я еще помню истории о тех далеких временах, когда не было для нас ничего лучше жары и сырости – мы просто расцветали в них, просыпались утром и вкушали сладкий парной воздух, каждая частица которого истекает сочной влагой, – но теперь, спустя все эти долгие спокойные прохладные и хорошо проветриваемые годы, я готов поспорить, что любой из нас скорее предпочтет поселиться в Антарктиде, нежели, скажем, в Майами-бич. Правда, мне по вкусу королевские пингвины, так что здесь я небеспристрастен.
– Не обращайте на них внимания, – говорит Мэнни, явно читая мои мысли. – Они довольны этой работой. – И в подтверждение своих слов восклицает: – Работники, вы счастливы работать на Мэнни?
Все они, как один, одурманенно-монотонно откликаются:
– Да, Мэнни.
Похоже, у этого Анки счет в торговле дешевым базиликом идет на тонны.
– Итак, мистер Винсент, что бы вы хотели сегодня? – Мэнни ведет нас с Глендой к ряду облачений у противоположной стены. – Мы специализируемся на аксессуарах ручной работы для торса. Возможно, новые бицепсы…
– Мне нужно полное облачение.
– Полное облачение, неужели? Это очень дорогая вещь. Здесь, у Мэнни, только самые лучшие мастера…
– Хватит, Мэнни. Цена значения не имеет. – У меня при себе кредитная карта «ТруТел». – Если вы мне выпишете счет на какое-нибудь произведение искусства.
Сейчас Мэнни улыбается вполне искренне; видно, любит, когда покупатели сразу берут быка за рога.
– Разумеется, мистер Винсент. Именно так мы и поступим.
Следующие двадцать минут мы роемся в рядах облачений, каждое из которых имеет свои преимущества и недостатки по части функциональности и эстетики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100