– Поглядим… в среду утром, около трех, в восемнадцатую пожарную часть поступил сигнал о том, что горит «Эволюция-клуб» на бульваре Вентура. Звонивший себя не назвал, только сообщил, что весь дом охвачен пламенем.
– Откуда был звонок?
– Из телефонной будки напротив. Были отправлены три машины вместе с целым караваном спецтранспорта: кареты «скорой помощи», фельдшеры и тому подобное.
– Это обычная процедура? В смысле, целый караван? – Я достаю ручку и блокнот и записываю детали – важные, неважные, – все, что успеваю ухватить. Никогда не знаешь, что пригодится.
– Ясное дело, когда горит ночной клуб. Как правило, больше вреда наносят не огонь и не дым, а охваченные паникой клиенты. Они превращаются в стадо обезумевших Компи, и плевать им, кого они топчут. – Он лижет палец и снова листает блокнот. – Клиенты рвутся на улицу, лезут отовсюду…
– Пятьдесят, сто, сколько? – Другими словами, сколько свидетелей, будь они неладны, мне предстоит опросить?
Дан смеется и качает головой:
– Видно, ты давно не посещал вечеринок в Долине?
– Стараюсь не выбираться за пределы Западной стороны. У меня здоровье и так ни к черту, чтобы еще окончательно погубить его здешним смогом.
– В хороший вечер в такие места набивается сотни четыре. К счастью для тебя – и для них, я полагаю, – утро среды не самое время для столпотворения. По приблизительным оценкам, можно говорить о ста восьмидесяти – двухстах гостях.
– Имена и номера телефонов?
– Около двадцати.
– Для меня вполне достаточно.
– Двое погибших – задохнулись в дыму, как мы полагаем, – продолжил Дан. – Еще один, с ожогами, в критическом состоянии – кстати, тот тип, которому и принадлежал клуб.
– Динозавр, так?
Дан поднимает бровь:
– Кому же может принадлежать клуб с названием «Эволюция»? Ну, продолжай…
– Похоже, к черту летит теория страховой компании о самоподжоге. В смысле, реши я спалить собственное заведение, отправился бы куда-нибудь перекусить не меньше чем за час до пожара.
– И любой бы так поступил, верно? А мои люди утверждают, что им вчетвером пришлось ломать дверь, чтобы вытащить парня из его конторы. Он уже был полумертвый, поджаренный, как индейка, а все сопротивлялся… Говорят, никогда такого не видели.
– Будто охранял что-то?
– Кто знает? Мы не нашли ничего, кроме действительно красивого кресла.
– Дай угадаю – он ведь Компи, верно?
– Не-а, он как раз твоего вида. Рапторы, известное дело, не слишком догадливы.
– По крайней мере, мозг у меня побольше шарика для пинг-понга.
Дан кидает мне шелестящий страницами блокнот:
– Сам убедись, – тычет он пальцем в каракули. – Вот, слово в слово, показания присутствовавшего офицера. Все свидетели утверждают, что сначала раздался грохот, потом повалил дым. Гости кинулись наружу, сметая все на своем пути, а уж затем сзади вырвалось пламя, как раз к приезду пожарных.
– Вырвалось, говоришь? Бомба?
Дан качает головой:
– Мы здесь все прочесали – никаких следов взрыва. Но ты на правильном пути… Пойдем-ка со мной. – Дан спускается по лестнице, и я покорно семеню следом. Тупая боль в хвосте постепенно утихает, за что я ей очень признателен.
Мы держим путь мимо обгоревших столов и почерневших табуретов у стойки; все покрыто легким серым пеплом. Я замечаю, что спинки стульев вырезаны в форме силуэтов человекообразных на разных этапах их эволюции, причем все они изрядно шаржированы и ни один симпатии не вызывает. Совершенно идиотская физиономия афарского австралопитека превосходно уравновешивается самодовольной миной гомо эретикуса; гомо хабилис радостно застыл над кучкой собственных фекалий, в то время как, по-видимому, сильно эволюционировавший гомо сапиенс запечатлен в виде оплывшей массы, намертво прилепленной к огромному телевизору. Кто-то изрядно повеселился, проектируя это заведение.
– Смотри вон туда, – говорит Дан. – Там, у стены.
Прищурившись, я вглядываюсь в полумрак. Сейчас мы стоим довольно далеко от входа. И единственным источником света служит потолочное окно в виде зазубренной молнии. Однако мне удается разглядеть на стенах полосы, будто уродливые следы торможения, а я вел достаточно дел о поджогах, чтобы разобраться, что к чему.
– Взрыв, – говорю я, и Дан кивает. Длинные темные выжженные следы будто солнечными лучами расходятся от распахнутой двери, ведущей туда, где должен был вспыхнуть пожар.
– Там контора? – спрашиваю я.
– Кладовая. А еще электрощит с пробками. – Шершавые руки Дана бегут по стене, и потрескавшийся, пузырящийся узор осыпается на землю. – Там куча коробок, но большая часть изрядно обгорела. Пока мы с тобой болтаем, в них копаются ребята из управления.
До меня доносится чуть уловимый запах, знакомый запах прогорклого мяса, однако я в деле не новичок, так что знаю, что к чему.
– Бензин, – бормочу я. – Чувствуешь?
– Конечно. Наши химики отыскали кое-какие следы, но ничего неожиданного. У них тут этажом выше генератор на случай, если электричество отключат, а здесь они хранили топливо.
Я едва успевал записывать, и теперь просматриваю свои заметки. Четкие буквы, аккуратные петельки, узкие и высокие.
– Вы, парни, похоже, уже представляете, что здесь произошло.
– А ты как думал? Полиция Лос-Анджелеса никогда не спит.
– Ясно теперь, почему на вас столько бабок уходит. Ладно, попробую угадать. – Я откашливаюсь и собираюсь с мыслями, готовый ошеломить или хотя бы слегка удивить Дана: – Искры в кладовой, тлеющий огонь. Может быть, предохранитель взорвался – отсюда шум, который слышали очевидцы. Загорелось несколько ящиков с глянцевыми журналами или той порнухой из Тайваня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100