каждый дюйм заполнен крошечными циферками и буковками.
– Что это?
– Все телефонные звонки из твоего дома за последний месяц. – Заглядывая мне через плечо, она указывает на единственный звонок по коммерческой линии 1-900: – Черт тебя побери, Винсент, ты что, беседуешь с экстрасенсом?
– Всего один раз, – рассеянно отвечаю я, целиком поглощенный новым свидетельством, оправдывающим меня.
Вот он, звонок, который я ищу, – сегодня утром, в четыре часа. За счет вызываемого лица, но все же попавший на этот листок, код 718.
– Вот этот номер, – показываю я Гленде. – Вот здесь.
– Я так и подумала. Так что уже успела его пробить. У тебя три попытки догадаться, куда звонили.
– Детская клиника в Бронксе.
– Фу-у… – надувает она губы. – Не положено угадывать с первой.
– У меня есть кое-какая внутренняя информация. Ты узнала адрес?
– Конечно. Самое дерьмовое место в городе и везде.
– Отлично. Пойдем, может, успеем туда прежде, чем начнется представление.
Водитель действительно ждет нас внизу, и, к счастью для нас, сегодня вечером ему не хочется практиковаться на клиентах в английском. Я прошу его сделать погромче радио, и салон заполняют звуки очаровательной индийской песни, которую, по всем признакам, исполняют кошки в течке. Превосходно: я могу не шепча до самой клиники рассказывать Гленде свою историю.
– Поехали, – говорю я и приступаю к рассказу.
19
– Похоже, это самое необычное дерьмо, о котором мне доводилось слышать, – говорит Гленда, когда я выкладываю ей все до конца, главу за главой, версию за версией. Должен признать, все это действительно несколько необычно. В Бронксе мы останавливаемся прямо за тем знакомым переулком, через дорогу возвышается, поджидая нас, детская клиника. Чтобы заплатить шоферу, я опустошаю бумажник.
– Спору нет, удивительный город, – продолжает Гленда. – Это все, так? Больше никаких неожиданностей?
– Ну… – повожу я плечами. – Есть еще одна малость, в которую я тебя толком не посвятил. Но, знаешь, всегда лучше сперва убедиться самому, а потом уже вешать лапшу на уши друзьям. Я не из тех детективов, что расследуют и тут же начинают рассказывать. Да может, я и ошибаюсь.
– Ага, я хотя бы надеюсь, что в этом деле ты поглубже засунул голову в задницу, потому что если ты прав насчет того, что будет дальше, то и думать не хочется, что будет с нами.
Мы вылезаем из такси и разглядываем клинику. Окна заколочены досками, словно на глаза надели деревянные повязки; раздвижные алюминиевые двери тамбура плотно закрыты. Психи сегодня вечером высыпали в полном составе, и оказавшийся на нашем пути бродяга щиплет Гленду за задницу. Я удерживаю ее от ответных действий. – Будь начеку и держи нос по ветру, – предупреждаю я напарницу. – В прошлый раз у меня здесь возникла небольшая проблема. – Вернее сказать, большая, рычащая, зубастая проблема. – Дай мне знать, если уловишь запах барбекю.
Будто невзначай мы переходим через дорогу, стараясь казаться всему миру незлонамеренной человеческой парочкой, вышедшей на прогулку по задворкам Бронкса в десять часов вечера без оружия и прочих средств обороны.
– Давай быстрей, – подгоняю я, – но только естественно.
Немногочисленные фонари перед клиникой давным-давно разбиты вандалами, так что мы имеем возможность первый этап нашего путешествия завершить в темноте. Мы приближаемся к парадному входу. Закрыто. Заперто. А попытаешься раздвинуть те металлические уродины, так наделаешь слишком много шума в вечерней тишине.
Гленда бросает взгляд на здание, оценивая его размеры, и говорит:
– Должен быть черный ход с той стороны. Всегда бывает долбаный черный ход.
– Не знаю. Когда я в прошлый раз пытался найти его, меня… отвлекли.
Гленда идет вокруг здания, я за ней, и сердце у меня колотится так, что готово выпрыгнуть из груди в ожидании следующего нападения. С какой силой я ни втягиваю в себя воздух, органы обоняния не улавливают ни малейшего признака горелого пластика, но осторожность еще никому не мешала. Я не ослабляю бдительности, вглядываясь в каждый угол и каждое углубление.
Нет никаких следов моей тогдашней битвы, хотя мусорный контейнер кто-то убрал, то ли команда чистильщиков, приезжавшая за скелетом, то ли мусорщики, чей грузовик слегка барахлил.
Путь нам преграждает невысокая металлическая ограда, и Гленда собирается через нее перелезть. Она тянет руки…
– Подожди! – шепчу я. – Надо проверить.
Гленда удивленно оборачивается:
– Что проверить?
– Ограду. Они здесь не шутят: бестолковая проволочная оградка не слишком надежная преграда для злоумышленников. К тому же я видел здесь сторожевых собак.
Я нерешительно тянусь указательным пальцем к металлическим ромбам…
Разряд дергает палец, заставляя меня схватиться за решетку, втягивает руку – я рву ее на себя, корчусь, сражаясь за собственную конечность…
Я одерживаю верх и отлетаю назад, прямо на грудь Гленды; оба мы валимся на землю. Скатившись с подруги-Хадрозавра, я помогаю ей подняться.
– Какого дьявола…
– Ток, – объясняю я, потирая руку, которая с каждой секундой болит все сильнее. – Электрическая ограда, и, судя по тому, как она цепляется, мы имеем дело с совершенно смертельным напряжением.
Не видно никаких предохранителей, не видно способа закоротить ограду, не видно ни одной лазейки.
– Возвращаемся к главному входу? – предлагает Гленда.
– Нет смысла. Сам он по волшебству не откроется. – Разве только… Я поднимаю глаза, вглядываясь во тьму, и замечаю прямо над оградой маленький карниз. – Гленда, сможешь подсадить меня на водосточную трубу?
– Я шестерых таких могу подсадить на эту трубу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100