Так кто же
кого разрабатывал, а? Ну, араб!
Что же касается дезинформации, не планируется ли здесь
сколь-нибудь долговременной игры? Вряд ли. Громоздкий проект
выстроить в данной ситуации маловероятно, а "ослиные уши" им
распознаются быстро, так что рисковать попусту никто не
станет. И единственное, что сейчас от него ждут - выхода на
связь...
Провал же на связи - вариант самый распространенный, даже
банальный и... л о г и ч н ы й.
Вот в чем заковыка! Вот что его так неосознанно мучило, но
сейчас-то он абсолютно уверен: его предали, у русских
завелся "крот" на высоком уровне, и он-то, "крот", и сделал
погоду...
Теперь - о выходе из ситуации. Вернее, о том, как избежать
прикосновения к запястьям стали наручников.
Тактическая сторона действий в таком направлении особенных
размышлений не требует; теоретически отшлифован десяток
вариантов исчезновения с горизонта, но вот вопрос: а стоит
ли подаваться в бега?
На сегодняшний момент ему может быть инкриминирована лишь
встреча с русским связником, что, конечно, серьезно, но не
смертельно. Встречу он помнит в деталях, все было
обставлено, как случайный контакт; ни одной фразы никем не
произносилось; связник благополучно с места контакта убыл, и
как бы не чесались руки у ЦРУ, подобраться к нему было
небезопасно: контрразведка Туниса ни с кем особенно не
церемонится, и надо еще поискать охотников попасть в ее
лапы, чтобы затем очутиться на дне бетонной ямы в песках
Сахары.
Кстати, связник по национальности тоже являлся арабом,
а не российским представителем "Аэрофлота", что лишний раз
подтверждало версию о "кроте".
Итак, пока ему, Ричарду, могут быть предъявлены лишь
косвенные обвинения, хотя неоспоримо, что фактор утраты
доверия в данной ситуации закономерен, и в Лэнгли агент
Валленберг уже не жилец.
Потягивая через соломинку из объемистого пластикового стакана
пепси-колу, смешанную с шариками льда, Ричард гнал "Форд",
вспоминая обстоятельства "грехопадения", приведшего его к
краю сегодняшней пропасти.
Что же способствовало его измене великим северо-
американским штатам?
Сам он усматривал целый комплекс мотивов, главный из
которых можно было определить, как глубочайшее разочарование
в своей работе. Занимаясь русскоязычными эмигрантами, он
поневоле начал постигать хитросплетения жизни чуждого ему
общества, постепенно приходя к заключению, что, по сути
своей, две противостоящие друг другу державы отличаются
весьма мало по абсолютной величине, а претензии на мировое
господство у них аналогичны. КГБ, ЦРУ, ФБР являлись всего
лишь исполнителями политических заказов. И ему, Ричарду
Валленбергу, не вменялись в служебные обязанности раздумья,
на чьей стороне историческая правда. Ему вменялось только
слепое служение Америке - самому справедливому и гуманному
государству в мире, щедро оплачивающему услуги своих
защитников, каждодневно совершенствующихся в искусстве
нападения. Империалистический спрут и коммунистический
динозавр, что говорить, стоили друг друга! И бесы стояли над
их схваткой, теша себя противоборством гигантов, ни одному
из которых Ричард предпочтения не отдавал. Беззаветное же
служение подонкам-политикам вдохновения в нем не поселяло.
Они платили ему, - роботизированному профессионалу, деньги,
и он их отрабатывал, пропуская мимо сознания всякую
патриотическую муру различного рода установок, чему в
немалой мере содействовал и отец, прививший ему критическое
отношение к несомненности каких бы то ни было постулатов.
Потом появилась Элизабет, которую явно не устраивала
зарплата офицера контрразведки; обстановка на службе тоже не
радовала: новый шеф Ричарда - низкорослый, слюнявый еврейчик
с дегенеративной нижней челюстью, вечно суетящийся,
крикливый, с непомерным апломбом отрыгивающий свои
гениальные измышления, явно недолюбливал агента Валленберга
то ли за происхождение, то ли за отсутствие подобострастия,
то ли - за самостоятельность решений.
Как полагал Ричард, шеф страдал манией величия, и
одновременно мучался комплексом неполноценности, что
представляло, возможно, интерес с точки зрения психиатрии,
но никакого положительного воздействия на подчиненных не
оказывало.
У руководства, тем не менее, шеф пользовался
благосклонностью, ибо в начальственных кабинетах его
постигала чудесная метаморфоза: он становился воплощением
деликатности и заинтересованной любезности; почтительно
выпячивая толстенькую задницу, с чувствительностью радара
впитывал каждое слово, и этой же задницей растворяя дверь,
убывал исполнять высочайшие распоряжения, на обратном пути
претерпевая возвращение к естественному своему облику и
манерам.
При одном взгляде на шефа Ричард испытывал приступ слепой
ярости, однако ничем таковую не проявлял, вел себя
безукоризненно корректно, хотя вопрос: кто - кого?- стоял
уже ясно и определенно.
Выйдя на контакт с русскими, Ричард буквально в течение
месяца разрешил служебные неурядицы, с треском провалив ряд
непосредственно курируемых шефом мероприятий, причем, его,
Валленберга позиция, касающаяся предварительных разработок и
- напрочь отвергнутая, в итоге оказалась единственно верной.
Шеф отправился на почетную пенсию, обстановка разрядилась,
но теперь Ричард уже жил двойной жизнью, поначалу его
смущавшей, а затем вошедшей в привычную колею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91