Мои
предложения имеют ценность ввиду их психологического
воздействия на общественное мнение. Например, указать, что
каждый еврей согласно духу нюрнбергских законов обязан
носить определенный отличительный знак... Такой шаг облегчит
нам многое другое - в эксцессах я не вижу опасности, - и,
кроме того, облегчит наши отношения с иностранными евреями.
ГЕРИНГ: Форма.
ГЕЙДРИХ: Отличительный знак. Тем самым можно было бы
избежать убытков, которые причиняются иностранным евреям
потому, что они по своей внешности не отличаются от наших
евреев.
ГЕРИНГ: Но, дорогой Гейдрих, вы не обойдетесь без
устройства в городах больших гетто.
ГЕЙДРИХ: Они должны быть созданы. Все эти мероприятия
практически неизбежно приведут к организации гетто.
ФУНК: Еврею придется здорово потеснится.
ГЕРИНГ: Еще один вопрос, господа. Как вы оцените
положение, если я сегодня объявлю, что на евреев в качестве
наказани налагается один миллиард контрибуции?
ГЕББЕЛЬС: Я думаю, не будет ли у евреев возможности
уклониться, сберечь что-либо?
БРИНКМАН: Тем самым они уже нарушат закон.
КРОЗИГ: Один вопрос, господин Фишбек. Можно ли занести
в книгу контрибуцию, не издав одновременно запрещения
обращать товары в деньги? Естественно, существует опасность,
что они выбросят свои облигации займов на рынок.
ФУНК: О деньгах они также обязаны заявить.
ГЕРИНГ: У них не будет смысла обращать товары в деньги.
Деньги они не смогут никому предоставить.
ФУНК: Если они продадут свою движимость, то понесут
убыток.
ГЕРИНГ: Я так составлю текст, что на всех вместе взятых
немецких евреев в наказание за гнусные преступления и так
далее будет наложена контрибуция в один миллиард. Это
разорит их. Впрочем, хочу сказать еще одно: я не хотел бы
быть евреем в Германии!
ИЗ РЕЧИ ГИММЛЕРА
НА СОВЕЩАНИИ ГРУППЕНФЮРЕРОВ СС В ПОЗНАНИ
4 октября 1943г.
... Хочу поговорить здесь с вами со всей откровенностью
об очень серьезном деле. Между собой мы будем говорить
совершенно откровенно, но публично никогда не будем говорить
об этом... Я сейчас имею в виду эвакуацию евреев,
истребление еврейского народа. О таких вещах легко
говорится. " Еврейский народ будет искоренен, утверждает
каждый член нашей партии. И это вполне понятно, ибо записано
в нашей программе. Искоренение евреев, истребление их - мы
делаем это ". И вот они приходят - восемьдесят миллионов
честных немцев, и у каждого есть свой порядочный еврей.
Конечно, все другие - свиньи, но данный еврей - первосортный
еврей. Ни один из тех, кто так говорит, не видел и не
переживал этого. Большинство из вас знает, что такое сто
трупов, лежащих рядом, или пятьсот или тысяча трупов.
Выдержать такое до конца и при том, за исключением отдельных
случаев проявления человеческой слабости, остаться
порядочными людьми - вот что закаляло нас. Это славная
страница нашей истории, которая не написана и никогда не
будет написана.
Ведь мы знаем, какое бы зло причинили себе, если бы у нас и
сегодня в каждом городе - при налетах, при тяготах и
лишениях военного времени - оставались евреи в качестве
диверсантов, агитаторов и подстрекателей. Вероятно, мы
вернулись бы теперь к стадии 1916-1917 годов, когда евреи
еще сидели в теле германского народа.
У нас было моральное право, у нас был долг перед своим
народом уничтожить этот народ, который хотел уничтожить нас.
И мы выполнили такую тяжелейшую задачу из любви к своему
народу. И это не причинило никакого вреда нашей внутренней
сущности, нашей душе, нашему характеру.
- Ну-с, - продолжил Краузе, глядя на прислугу,
вносившую в гостиную чай и сладости на мельхиоровых
подносах, - перейдем, пожалуй, к вопросу о твоей роли.
Только ты можешь проникнуть в Туле. На это указывает камень.
- Проникнуть? Как?
- Своим астральным телом, как ныне модно выражаться, -
сказал Краузе. - Иначе же - шельтом. То есть, все то, что ты
из себя представляешь на день сегодняшний в нефизическом
воплощении, переместится в Туле.
- А какой есть еще день? Прошлый, будущий?
- Есть прошлый. Если иметь в виду реинкарнацию. Но
реинкарнация - не универсальный путь совершенства, хотя
существует и таковой. Конечно, ты задаешь массу глупейших
вопросов, но я терпеливо тебе все объясню. Существует
богосотворенная монада, представляющая как бы твой образец,
которому ты в идеальном итоге должен удовлетворить. Как бы -
выражаясь языком технократов, - совпасть с ней всеми
параметрами своего личностного "я", шельта. Но покуда
такового не случилось, и совершенство не достигнуто, ты
проживаешь определенное количество жизней - земных и
посмертных - в чистилищах параллельных миров. Таков закон
Творца, коего в мирах демонических именуют Тираном. Что же
касается воспоминаний о прежних жизнях, то тут я вывел для
себя забавное, как мне кажется, сравнение... Представь
компьютер. Это - твой мозг. В нем - масса файлов. Некоторые
заполнены информацией, другие - пусты. Каждая новая жизнь -
голое синее пространство нового файла. Но в определенный
момент, именуемый смертью, файлы сливаются, и тебе
возвращается прежняя память...
- Это - гипотеза? - спросил Ричард.
- Любое человеческое знание - гипотеза, - сказал
Краузе. - Истину знает лишь Бог. Может, и дьявол. Но не я и
не ты. Мы играем в игру, придуманную, в общем-то, нами
самими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91