Секретарь меня не отпустил, и тогда я сказала, что такой праздник трудящихся, по-моему, просто трагическая ошибка. Ведь это мучение – часами простаивать на улице и мерзнуть.
– Ага, заговорили все-таки. Значит, что же? Выходит, вам не нравится первомайская демонстрация?
– Почему же? Если бы она была организована, как следует, и не длилась двенадцать часов – это было бы удовольствием. Но мы собираемся в половине седьмого утра, а мимо трибуны проходим в три.
– Доля истины в этом есть. Но вы забываете, что власть наша молодая. Пройдет несколько лет, и все наладится. Можете идти. По возвращении из командировки придете ко мне.
Дальше все пошло очень быстро. Я получила командировку в город Болеславец и большие подъемные. Наша кассирша, пани Зося, сочувственно покачала головой.
– Я уже после того случая на уборке развалин знала, что вы во Вроцлаве не засидитесь. Это было ясно.
– А вы знаете, я еду охотно. Летом это даже приятно, словно бы в отпуск. Тем более что здесь, в тресте, мне как-то неуютно.
– Здесь всем неуютно. Обстановка такая. Какие-то группки, перешептывания. Хорошо еще, что не пакостят друг другу, а то совсем было бы невмоготу.
Начальника в комнате не было. Он оставил мне записку, куда положить ключи от стола и что еще сделать. Значит, он в курсе.
Я еще раз осмотрела комнату. Внутренний голос подсказывал мне, что больше я сюда не вернусь.
– Когда вы едете в Болеславец, Катажина? Сегодня или завтра? – спросил меня в коридоре парень из технического отдела.
– Я пока еще понятия не имею, как туда добираться. А откуда вы знаете, что я еду?
– Уже несколько дней идут разговоры. Сегодня должен приехать Сковронский, начальник тамошнего участка. Он наверняка на машине, советую вам его дождаться.
– А я понятия ни о чем не имела, только полчаса назад впервые услышала об этом. Не знаете, Сковронский сегодня же поедет обратно?
– Вот этого я не знаю. Посидите у нас, мы ждем его часам к одиннадцати.
В начале двенадцатого в комнату вошел высокий молодой человек в элегантном сером костюме, красиво оттеняющем его смуглое лицо с черными, немного вьющимися волосами и темными глазами. Когда нас знакомили, он улыбнулся, сразу же расположив меня к себе.
– Очень рад. У меня на стройке еще никогда не работали женщины, но я уверен, что все будет как нельзя лучше.
– Я буду стараться. Говорят, вы приехали сюда на машине. Не захватите ли меня с собой?
– Пожалуйста. Я возвращаюсь завтра. Дайте мне свой адрес, и завтра ровно в два часа я за вами заеду.
Я шла домой, очарованная этим человеком. «Брось, Катажина, – внушала я себе. – Сейчас не время заглядываться на мужчин. Помни, каждое новое разочарование дорого стоит. Правда, он красив, мил и симпатичен. Лет ему около тридцати. Ну и что же?»
Пани Дзюню огорчил мой отъезд.
– Зачем тебе это? Уволься и поищи другую работу. Детям нельзя одним уезжать из дому. Это наверняка плохо кончится.
– Я тоже этого боюсь. Мне понравился мой новый начальник.
– Наконец тебе хоть кто-то понравился. Но будь осторожна. Не каждой везет так, как Люцине.
Мама уезжала отдыхать в Криницу. Она купила мне отрез на две блузки, новую расческу и одеколон.
– Не унывай. Пиши чаще. Насчет Михала ты была права. Бабушка пишет, что он неисправим. Не работает, пьет, шатается где-то по ночам. Как-то раз спьяну даже приставал к ней. А я напишу тебе, как только устроюсь в Кринице, и адрес пришлю.
Ровно в два часа у нашего дома остановилась синяя легковая машина. Я схватила чемодан, на ходу взглянула на себя в зеркало и побежала вниз. Сковронский ждал, выйдя из машины.
– Мы оба точны. Что касается меня, то это одно из моих немногочисленных достоинств. Где вам будет удобнее, сзади или впереди?
Я заметила, что сзади в машине сидит какая-то женщина.
– Если можно, впереди.
Я познакомилась с женой Сковронского и с симпатичным водителем по имени Станислав. Машина тронулась. Разговор не клеился, его поддерживал один только Сковронский. Жена его не проронила ни слова. Потом замолчал и он.
Через некоторое время, преодолев смущение, я завела с водителем разговор о достоинствах и недостатках встречных машин. На автостраде оказалось, что наш, уже не первой молодости, «опель» развивает большую скорость.
– А знаете, у меня мотоцикл НСУ. Неплохой. В этом году я уже наездила на нем тысячу километров.
– Мой сын мечтает о мотоцикле. Второй год собирает деньги. Но он хочет «Яву».
– Вы сами водите? – удивился Сковронский.
– Сама.
– Должен признаться, что в жизни не видал женщины за рулем мотоцикла.
– Просто вам не попадались. У нас ведь вообще мало мотоциклов.
Сковронская кивком головы ответила на несколько обращенных к ней вопросов и продолжала упорно молчать.
В Болеславце машина остановилась у двухэтажного дома, где жили Сковронские. Они сделали во Вроцлаве много покупок – весь багажник был забит свертками и пакетами.
Я должна была сразу ехать к месту работы в село Михов. Там уже более двух лет восстанавливали фабрику технического фарфора. Мне предстояло завершить восстановительные работы.
Я ждала в машине. Все пакеты уже выгрузили и снесли в квартиру Сксвронских. Время шло, а мы все стояли. Водитель закурил сигарету.
– Мы ждем кого-нибудь?
– Да, начальник поедет с нами.
– Зачем? Ведь уже седьмой час, уговорите его, пусть останется дома!
– Вы его не знаете. Раз он сказал – спорить бесполезно.
Наконец появился Сковронский и извинился за задержку: дома его ждал посетитель.
– Зачем вам ехать? Уже поздно. Мне, право же, неловко доставлять вам столько хлопот. Я прекрасно доберусь сама, а пан Сташек скажет мне, к кому там обратиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161