Утром нам с Висей, наконец, удалось поговорить без помех.
– Агата в Свебодзицах, – рассказывала Вися. – С Марианом они порвали сразу же после твоего отъезда. Я это предвидела. У нее новый поклонник, много старше ее, зато прямо набит деньгами. Он разводит скаковых лошадей и ворочает крупными суммами. Агата с шиком разъезжает на его машине. Мне Мариана жалко было, а раз она от него отцепилась – остальное не имеет значения. А тебе как живется во Вроцлаве? Обратно вернуться не хочешь? Свободных мест здесь много.
– Нет, я останусь во Вроцлаве. Пока, правда, я там не чувствую себя дома. Со Свебодзицами нет никакого сравнения, здесь жизнь была куда проще. Но я должна выдержать.
– Знаешь, я вчера попыталась прибить почтовый ящик. Мне казалось, ничего нет проще. Вбила два гвоздя, и готово. К сожалению, вместо второго гвоздя я хватила себя по пальцу, ящик висит криво. А сегодня гляжу – в нем письмо.
– Письмо! – удивилась Люцина. – И ты спокойно сидишь на месте? Чего ты ждешь? Откуда бы оно могло быть? Я б уж давным-давно прочитала, прямо на площадке. Ну и нервы у тебя!
– Мне тоже интересно, – попыталась я оправдаться, – да жаль ящик портить. Когда я поранила палец, то вернулась в квартиру и забросила куда-то ключик. Теперь никак не могу его найти.
– А на подоконнике что за ключ лежит?
– Он самый! Бегу за письмом!
Я открыла дверь и вытащила из почтового ящика зеленый конверт. Повертела его в руках, потом закрыла дверь и закричала:
– Представь себе: это от моей мамы! – Быстро разорвав конверт, я вполголоса прочитала:
– «Дорогая дочка!
Две недели назад я вернулась в Польшу. Пробыла пять дней в Ченстохове у тети Михаси и только после этого поехала в Кальварию. В Ченстохове я задержалась, потому что мне хотелось разузнать, нельзя ли нам с тобой там обосноваться. Но из этого ничего не вышло, всюду теснота.
Я была поражена, когда мама сказала мне, что уже год, как ты у нее не живешь. Я бы такого безобразия не допустила. Ты должна вернуться в Кальварию. На что это похоже, когда такая молоденькая девушка уезжает из дому невесть куда!
Надеюсь, что ты меня послушаешься. От мамы и Виктории я узнала, что ты доставила им много хлопот.
Если ты ослушаешься и немедленно не вернешься, я поверю, что ты и в самом деле упрямица, как говорит мама. Я была возмущена, когда мне рассказали, что ты здесь вытворяла. Они не знали с тобой покоя.
Да будет тебе известно, что я приехала из Львова с пустыми руками, так что в финансовом отношении мы полностью зависим от бабушки. Помни об этом. Бедные люди должны быть покорными.
Я ищу работу. Увы, даже и это нелегко.
Одумайся! Меня так расстраивает твое поведение, что я ночей не сплю. Не забывай, что у меня осталась только ты. Вместе со мной к маме приехала тетя Михася. Она тоже считает: «дикий запад» не место для девушек. Туда, наверное, съехались одни воры, бандиты и проститутки.
Погубишь ты себя. А еще говорят, что вот-вот начнется новая война. Ты там погибнешь.
Напиши скорее, когда приедешь. Тетя Михася – по словам мамы – в первые же дни войны сказала, что ты себя еще покажешь. И была права.
Мама говорит, что если ты теперь не вернешься, можешь не возвращаться совсем.
Привет тебе от хозяйки, добрая она душа, только благодаря ей я еще не сошла с ума от горя.
Обнимаю тебя и целую,
мама».
В комнате воцарилась такая тишина, что слышно было, как в ванной из неплотно завернутого крана капает вода. Первой молчание нарушила Люцина.
– Да… Твоя мама думает, что ты тут путаешься с кем попало. В этом ее убедила твоя бабка. «Дикий запад». Верно, что здесь не так тихо, как в Кальварии, что сюда понаехало много спекулянтов, жулья, всякой сволочи, но разве можно всех стричь под одну гребенку? Я понимаю, они там люди «порядочные», а мы отверженные. Ищем приключений и губим себя.
– Прошу тебя, Люцина, напишем ответ вместе. Ты не представляешь, какие они страшные люди. Бабка моя – чистая ведьма, а тетка Виктория изображает из себя оскорбленную добродетель. Они бы сожрали меня заживо, если б только могли. Одно меня расстраивает, что мама так безоговорочно верит бабке. Нужно написать спокойное, вежливое письмо, но так, чтобы бабку как следует проняло.
– Сейчас они гнушаются «диким западом», а пройдет несколько лет – попомни мои слова! – здесь яблоку негде будет упасть. Многим места не хватит. Вот увидишь. Нам в управлении рассказывали. Вроцлав станет столицей Западных земель. Уже пущены в ход огромные заводы. Здесь такой город вырастет, что куда до него Кракову…
– Ты можешь меня не убеждать. Я здесь нашла все то, чего у меня никогда не было бы в Кальварии. Работу, квартиру и покой.
– Здесь человек чувствует, что он нужен. Все меняется буквально у меня на глазах, и я принимаю в этом участие. Не стою в стороне, – Люцина нервно потерла лоб, немного помолчала, а потом уже спокойнее добавила: – Грустно мне стало после этого письма. Прости, может быть, не следовало говорить тебе об этом…
– Мне тоже невесело. Я даже себе не признавалась в том, как ждала маминого приезда. И квартиру искала с мыслью о ней. Но у нас всегда так было: бабка права, что бы она ни говорила. Но может, все-таки и я дождусь своей правды. А ты, ты никого не ждешь?
– Нет. К сожалению, нет. Мамы я не помню, воспитывала меня тетка, а она… Видишь ли, моя тетка из России через Индию уехала в Канаду. Так что я одна, – Люцина грустно опустила голову, но быстро взяла себя в руки, встала, поправила волосы и уже гораздо бодрее сказала: – Ничего, хороших людей на свете хватает. Не пропаду!
По молчаливому уговору мы никогда друг друга ни о чем не расспрашивали. Этот разговор пробил брешь в стене молчания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161