И я помнил жуткую гипсовую статуэтку божества в образе летучей мыши, Камазотц, чьи посланцы порхали по гигантским заброшенным храмам в душных топях Гватемалы; и ужасающее подобие осьминога, прославленное Лавкрафтом, шевелящего щупальцами Ктулху, готового пробудиться от векового сна в глубинах Тихого океана. Все эти кошмары слились в один гигантский сплав ужаса в Рэндлшемском лесу, когда Маргарет Вайрд стала первой жертвой не известного даже Лавкрафту или Мейчену кошмара, хлынувшего, стоило мне найти Кандлстонский Гримуар.
Когда моя мать спускалась по лестнице в тот летний день, отраженная в шаре Лизинг, я все еще недоумевал, отчего дядя Фин не сказал, что Сфинкс хранит все тайны на свете. Однако книга, которая несла моя мать, была разодранной, выцветшей и заляпанной отпечатками детских пальцев. Мама не собиралась тратить время на чтение, как я, много лет назад, под ярким безопасным солнечным светом: книгу ожидала отхожая яма, клипот под Малькутом! Но все же дядя Фин был великим рассказчиком и творцом бессмертных снов, и когда он читал мне летними вечерами, смутные призрачные фигуры переплетались над затененным болотом в «Мальвах», диковинной заводью на дне его сада. И все, что он читал мне, было верно, потому что читал он из Гримуара, и Маргарет Лизинг оказалась не единственной, исчезнувшей, в конце концов, в сияющем шаре.
ЭПИЛОГ
Особняк, именуемый «Брандиш», с тех пор много раз менял владельцев. Ближайший сосед, которого я знал в юности (о моих нынешних занятиях он не подозревал), рассказывал о свистящих ветрах, проносившихся по зданию, когда на улице было спокойно, и о туманах, внезапно обволакивавших все вокруг. Порой сгущающаяся тьма, неопределенной формы облако, напоминавшее большую птицу, тень паука или жуткую рыбу, шлепало по комнате, лаская в плавниках чудовищную книгу.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37