что в этом удивительного?
Раздражение дяди Фина было безграничным, он ехидно прошипел сквозь зубы:
— И приглашение, надо полагать, тоже было частью сюрприза?
Дверь моей памяти отворилась внезапно. Я уставился на дядю Фина. Я вспомнил, как мать говорила мне, много лет спустя (причем в то самое время, когда меня мучили кошмары с восточной символикой), что когда мне не было еще и года, родители получили приглашение от дядиных друзей приехать со мной в Китай.
— Интересно, отчего они потрудились распространить приглашение на годовалого несмышленыша — и это они, члены Культа, наводящего ужас на всю Азию, Культа, практикующего чернейшую из всех черных магий, Культа, адепты которого прочесывали все вокруг в поисках Гримуара? Этот Культ создал тонги в Сан-Франциско, в китайском квартале Лондона, во Флоренции… Думаешь, они не подозревали о твоей родословной? Они наблюдали ее развитие со времен Аврид, когда впервые материализовался Гримуар, потеряли его след после смерти сэра Фрэнсиса Гранта, опять потеряли, когда умер Маккалмонт — или это был Ричард Аптон Пикман, я не уверен; снова обнаружили благодаря Элен Воган, также известной как миссис Бомон, а после ее смерти он опять исчез, пока Остину Спейру не показала фрагменты Ведьма Паттерсон. С того самого момента жизнь Спейра покатилась под откос. Хотя ему удалось сохранить в памяти несколько важнейших формулировок Гримуара, бомбардировка, под которую он попал в сорок первом году, стерла большую их часть. Безустанные попытки Кроули раздобыть Гримуар были неудачными; лишь когда на сцене появился Алхимик, фрагменты обнаружились вновь. Этого было достаточно, чтобы убить Кроули через несколько месяцев после того, как он их увидел…
Дядя Фин продолжал сбивчивый монолог, почти бессвязный поток имен, одно из которых захватило мое внимание и заставило забыть остальные: имя миссис Бомон. Та самая дама, чей круг знакомых был увековечен в пресловутом «Бомон-клубе», действовавшем до смерти Кроули. В пятидесятые годы эти люди стали костяком Ложи Новой Изиды, — в основном, я приглашал в нее бывших и, к тому времени, разрозненных членов «Бомон-клуба». Во внутреннее святилище ложи вошли обладатели описанных в Гримуаре ключей к иным измерениям.
Я понял, что в своем монологе доктор Блэк кратко и убедительно объяснил магическую эволюцию рода Вайр-дов, к которому я принадлежал. Я, разумеется, отдавал себе отчет в том, что, не будь сеансов Маргарет Лизинг, все эти факты ничего бы-для меня не значили. От Маргарет Вайрд до Лизинг, возможно, был всего один шаг, но он образовывал огромную дугу, — разве что изгиб Желтой Реки, стремящейся к морю, намекал на его размах. Маргарет оказалась великим катализатором, она затягивала меня все глубже и глубже в свой шар. Я знал, что наша встреча со второй нечистой жабой неизбежна. Она произошла в магическом шаре, как только дядя Фин поднял руку, словно уловив стук костей, собирающихся в скелет.
В мешках, которые мсье Буше швырнул на пол, начались корчи, сопровождавшиеся глухими щелчками, от которых кровь стыла у меня в жилах. Из ближайшего мешка что-то поднималось, медленно, точно стараясь освободиться от сдерживающих волокон. Появилось подобие руки, в кисти недоставало косточек, фигура качалась, точно гигантская личинка или гусеница, слепо нашаривая… нечто неведомое. Скользкая кость была почерневшей, словно ее закоптило пламя. Внезапно все содержимое мешка скакнуло вперед, и мы с дядей Фином отпрянули, увидев не скелет даже, а лишь очертания костей, тянущих желатиновую массу зачерненных пленок. Все это было пронизано ослепительными точечками света: запуганная сеть светотени и щелкающих черноватых костей — глина и огонь, с помощью которых Огюст Буше возводил свой гротескный пантеон. Остуженные и застывшие в недвижности смерти, они стали частью Выставки, устроенной для тех, у кого был ключ к дверце, скрытой за зеленым сукном!
Одна из крутящихся чакр света захватила мое внимание своим призывным, почти человеческим взором. Это был шар, который Маргарет Лизинг сплотила из искр, вылетевших из котла Аврид. Переливы засосали меня в глубины шара, а кости пустились в джигу, — танец, который был ответом на гоетические заклинания, произнесенные Беннеттом и Кроули. Было что-то карнавальное в их диком хороводе, напоминающее squelettes Энсора, но это были скелеты нечеловеческих трупов, проект еще только предстоящего существа — детей иного зона, тысячами исходящих из чрева Ню-Изиды. Пока что каждый элемент жуткой вереницы был сотворен из белой девы, чьи закопченные кости изверг жук, выползший из лона Богини.
Жуткий голем, выбравшийся из мешка, исподтишка заворожил меня своей суровой прелестью и пугающим ароматом. Я качался над острым углом влечения-отвращения, не ведая, в какую сторону соскользнуть, когда притяжение ослабнет. Не ощущая ни пространства, ни времени, я не мог следить за реакциями дяди; я даже не был уверен, стоит ли он рядом.
Вот и второе явление Нечистых Жаб, скользивших и прыгавших в открытую дверь, за которой виднелись поблескивающие молекулы, ныне слившиеся в разноцветье.
В памяти моей ожила стародавняя ночь, когда земная жрица Ню-Изиды пробудила странные калы.
Ложа готовилась к ритуалу Кю. Распорядительницей была Ли, и трон-дракон водрузили на вершину огромной усеченной пирамиды. На ее четырех треугольных гранях стояли эмблемы и печати четырех типов Кю: змея или дракона кю, тени кю, сороконожки кю и жабы кю, классифицированных согласно «И дзянь чжи бу». Образы и печати соответствующих им пар были изображены на внутренних стенках с четырех сторон пирамиды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37