Все, что нужно для хорошего обеда.Они расстелили одеяло на сухом песочке недалеко от воды. На берегу, окутанном туманом, какой-то старик отыскивал при помощи металлического детектора монеты в песке. Меган протянула Джексону бутылку вина и штопор, и он открыл ее.– Ты хорошо выглядишь, – сказала она, улыбаясь Джексону. – Даже загорел.– Джо посылала меня в Мендочино на выставку картин. Ее устроили на улице, а стоял чудесный солнечный день.– Мне хотелось бы тоже быть там.Он вытащил из сумки два пластмассовых стаканчика и налил в них немного вина. Потом взглянул на профиль Меган, пристально смотревшей на серое море.– Правда? – спросил он.– Конечно. Где угодно, только бы быть с тобой. Меган произнесла слова тихо, почти шепотом, но они разорвались внутри Джексона, заставив почувствовать себя ничтожным, никчемным и жестоким. Он опустил стакан.– Нам надо поговорить, Меган, – сказал он, пересев, чтобы видеть ее лицо. Она по-прежнему избегала его взгляда, внимательно рассматривая волны у берега, пенящиеся как стиральный порошок.– Я очень много думал, – продолжал Джексон, – с тех пор, как ты уехала, у меня было время побыть одному, время…Меган встала и быстро направилась к воде. Закатав джинсы, она пошла по отмели, и холодная пена окутывала лодыжки. Она напряглась, ожидая, пока Джексон появится позади. Меган подумала, как было бы хорошо нырнуть в волны и уплыть далеко, за пределы слышимости, как она часто делала, когда была молодой и не боялась акул. Но она не была больше молодой и бесстрашной. Она почувствовала присутствие Джексона за спиной и обернулась к нему.– Нам действительно надо поговорить, – сказал он.– Да. Но мне не хотелось бы.Джексон кивнул. Наклонившись, он поднял гладкий коричневый камешек, блестящий в воде, но тусклый и безжизненный на воздухе. Он забросил его за волнорезы, наблюдая, как, подпрыгнув два раза, камешек скрылся в воде.– Впечатляюще, – произнесла Меган.Джексон повернулся к ней и улыбнулся мальчишеской улыбкой, от которой у Меган вновь перехватило дыхание. Он подошел поближе и положил руки ей на плечи.– Я думаю, ты – самая чудесная женщина, которую я когда-либо знал, – сказал он.Меган склонила голову ему на грудь, ожидая, надеясь, что она ошибается. Довольно долго Джексон молчал, и ее надежда росла, расширялась, согревая, несмотря на холодный туманный воздух.– Но я не могу быть больше с тобой. Просто не могу.Джексон ожидал, что именно в этот момент она начнет рыдать, бить кулаками в его грудь, просить, умолять не оставлять ее. Но Меган не чувствовала ничего подобного. У нее были такие же ощущения, как и тогда, когда она потеряла своего ребенка, – опустошенность, боль в груди, не дающая ей дышать. Она подняла голову и отступила назад.– Ты хочешь развод? – спросила она, обнимая себя за плечи.– Да. Я долго думал об этом, как уже говорил. Дело не в том, что я не люблю тебя.Меган подняла руку, призывая его замолчать:– Как же, рассказывай. А любил ли ты меня вообще когда-нибудь? По-настоящему?Ее глаза пронизывали Джексона как кинжалы, ранящие до крови. Они были такими чистыми, голубыми, такими честными, что заставляли Джексона почувствовать, насколько ужасно все, что делает он, и хорошо все, что делает она.– Думаю, что да. Меган. Я не знаю. Я думал, что любил. Я хотел полюбить тебя.Она кивнула и снова отвела взгляд на океан. Мерцающая огоньками прогулочная лодка направлялась назад в гавань. Странно, подумала Меган, что мир продолжал жить прежней жизнью, не подозревая о ее горе и безразличный к нему. Как так может быть, одним – радость, а другим – печаль? Если хорошенько напрячь слух, она могла бы услышать смех людей на лодке.Она вернулась к одеялу и села на него. Потом взяла свой пластмассовый стакан и вылила вино на песок, оставив красное пятно.– Меган, пожалуйста, дай мне объяснить, – попросил Джексон, вернувшись вслед за ней.– Объяснить что? Что ты не любишь меня? Что твои картины для тебя важнее, чем я? Что тебе нужна свобода? Что ты никогда не был счастлив. Я все это уже знаю, Джек. В глубине души я, возможно, всегда это знала.– Я знаю, я сделал тебе больно.В первый раз Меган отреагировала на его слова. Она вскочила, лицо раскраснелось от возбуждения.– Ты ничего не знаешь, Джексон, – закричала она и начала швырять продукты назад в корзинку.– Я знаю, ты была великолепной женой. Я знаю, сколько усилий тебе потребовалось и…– Замолчи! Боже, чего ты хочешь, полностью уничтожить меня? Ты что, думаешь, мне нужно это выслушивать? Какой доброй и хорошей? Какой замечательной я была? Единственное, что мне нужно– это муж, черт побери. А не какой-то одержимый чувством вины болван, который думает, что сможет отвести боль разговорами о том, какая я миленькая и приятная.Она подняла корзинку и одеяло и побежала к машине. Бросив пожитки на песок возле автомобиля, она пошла по улице к шоссе, идущему вдоль Тихоокеанского побережья.– Меган, ты куда? – крикнул Джексон.– Домой, к Клементине, – бросила она через плечо.– Но ты же не можешь дойти туда пешком.– Могу, черт тебя побери.Джексон подбежал к машине и забросил одеяло и корзинку на заднее сидение. Протиснувшись на место водителя, быстро завел машину, подъехал к Меган и опустил стекло:– Мег, пожалуйста, сядь в машину.Она, не обращая на него внимания, продолжала идти.– Пожалуйста. Ну давай, ты ведь совсем недавно перенесла операцию. Ты можешь навредить себе.Меган остановилась и пристально посмотрела на него.– Вызови мне такси.– Что?– Я сказала, вызови мне такси.– Будь посерьезней. Тебе будет стоить кучу денег вернуться в Долину.– Я серьезно, Джек. Тебе нужен развод, прекрасно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154