Мне так страшно…»
У Аурелии к горлу подступил комок. Так было всегда, когда она вспоминала последнее письмо Виолетты. Неужели и эти строки не убедят Клейтона в ее невиновности? Неужели он не поймет, что Аурелия обязана спасти сестру?
– И вы считаете, что это должно изменить мое мнение о вашей Виолетте? – Клейтон сложил письмо и отдал конверт.
Аурелия с изумлением посмотрела на него.
– Неужели у вас совсем нет жалости? Как можно остаться равнодушным к такой беде?
– Равнодушным? Она продала все свои драгоценности, чтобы купить билеты в одну сторону, и ничего не оставила на крайний случай. Это безответственное поведение! Она относит белье к прачке вместо того, чтобы стирать самой. Она избалованна! А слова о «порядочной женщине» меня просто рассмешили бы, не будь у вас сейчас столь серьезный вид. Самое мягкое, что я могу сказать о вашей сестре, – она совершенно не разбирается в людях. Если, конечно, все, что она пишет о Скалли, правда.
Ну как же, как заставить его понять?
– Нет, вы все равно ничего не поняли. Виолетта – милая наивная девочка и чрезвычайно привлекательна, в ней есть какой-то магнетизм. Ею все всегда восхищались. Я помню, как сестра часами развлекала всех, копируя наших знакомых. И Виолетта превосходная актриса. Все говорили, что она сделает карьеру на сцене.
– Вы сами только послушайте себя! Она умеет обводить людей вокруг пальца и надевать на себя любые личины.
– Зачем вы переиначиваете мои слова? Я не говорила ничего подобного!
– Именно это вы и сказали. Вы просто не слышите себя.
Клейтон покачал головой, всем своим видом показывая, что нет никакого проку в дальнейших спорах.
– Формальдегид! – яростно воскликнула Аурелия. – У вас в жилах течет не кровь, а формальдегид. Подумать только, что поначалу вы мне даже понравились! Вот тут я действительно обманывалась.
Эти слова словно пробили брешь в броне, которую надел на себя Клейтон. На лице его отразилось радостное изумление.
– Выходит, я зря подозревал, что вы заодно с сестричкой и Скалли…
– Вы так обо мне думали? Клейтон Гардиан, вы самый упрямый и подозрительный человек на свете. Убирайтесь с глаз долой!
Клейтон пошел к двери, но на пороге обернулся.
– А вы не хотите узнать, почему я теперь уверен, что вы с ними не заодно?
– Почему? – невольно вырвалось у чуть не плачущей Аурелии.
– Потому что Виолетта и вас обдурила. Аурелия смотрела партнеру вслед, и в душу ее вдруг закралось сомнение: «Неужели Клейтон прав?»
Трое суток дорога на Чилкутский перевал была закрыта. Каждый день оттуда привозили мертвые тела, которых или хоронили тут же, или отсылали на пароходах к родным. Отсиживаться в Дайе, пока спасатели ведут поиски остальных пропавших, и проедать драгоценные запасы никому было не по карману.
Пасхальным утром чуть ли не половина жителей Дайи набилась в маленькую церковь, которую временно устроили на одном из складов. Аурелия внимательно слушала доктора Бонвитта, прочитавшего несколько страниц из «Откровений Иоанна Богослова», а потом добавившего от себя про силы добра и зла. И почему-то эти слова заставили Аурелию со страхом подумать: «Господи, Виолетта находится еще в большей опасности, чем я предполагала».
Чуть позже партнеры встретились за завтраком.
Вальдо заметил, что с тех пор, как они покинули Сиэтл, им лишь во второй раз подали на завтрак яичницу.
– Сорок центов за д-д-дюжину яиц! С ума сойти! Дома они стоят втрое меньше. – И обмакнул кусок еще теплого хлеба в расплывшийся по тарелке желток. – Вчера я послал письмо матери. Можете себе представить, что за двухцентовую марку с меня заломили п-п-пять центов. – Вальдо залпом выпил кофе, словно ему не терпелось еще на что-то пожаловаться. – Говорят, индейцы по-прежнему берут по восемь центов за фунт поклажи, а когда сойдет снег, цена подскочит до пятнадцати.
– С числами вы легко оперируете, – сказала Аурелия. – Наверно, потому вы и работали продавцом в Сиэтле.
– Да, я даже п-п-подумывал о том, чтобы когда-нибудь открыть собственный магазин. Если не найду золота.
– Надеюсь, найдете все, что хотите.
– И вам желаю того же, мэм.
Клейтон доел хлеб и отодвинул стул, всем своим видом показывая, как ему надоело слушать этот пустой разговор.
– Говорят, пустили в ход канатную дорогу от Каньон-Сити до самой вершины, – сказал он. – Берет груз до четырехсот фунтов за раз. Вот бы отправить по ней наше снаряжение!
– Канатная дорога? А это нам по средствам? – спросила Аурелия, удивленная тем, что Клейтон до сих пор даже не заикался о таком способе передвижения грузов.
– Цена меняется каждый час. Мы не узнаем, сколько нужно денег, пока не доберемся до Каньон-Сити. Но если канатная дорога обойдется слишком дорого, можно нанять носильщика-индейца. Что вы об этом думаете?
– Вы спрашиваете у нас мнение? Что это с вами случилось, Клейтон? Откуда такая галантность?
Прежде чем Гардиан успел ей ответить, вмешался Вальдо.
– Я вас понимаю, Клейтон. Меня тоже мучает совесть. Мисс Аурелия говорит, что я обязан вам жизнью. И Джон с Корбетт тоже. – Клейтон только отмахнулся, но Вальдо настаивал. – Нет, я должен перед вами извиниться. Просто в Сиэтле о вас чересчур уж дурно говорили.
– А ты не верь всему, что говорят, Пойзер.
Аурелия ждала, что Клейтон добавит что-нибудь язвительное, но он умолк. Видимо, все-таки доволен тем, что юноша стал о нем лучшего мнения. Аурелия тоже обрадовалась. Если Вальдо смог изменить свое отношение к Клейтону, то, может быть, и сам Клейтон со временем изменит свое мнение о Виолетте.
Прошла неделя, и рана Клейтона практически зажила. Аурелия перевязывала ему руку через день.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91