– Бренна совсем опустила голову. – Моя сестра была намного ближе к Богу, чем я, – сказала она. – Синид родила в монастыре. Ее навещали там только монахини, для которых мужчины были под запретом. Роды в монастыре тоже неслыханный случай. Хотя монахини и были добры к моей сестре, их готовность дать совет нам мало помогала.
Бренна рассказала о том, как Синид почти два дня не могла разрешиться от бремени, и тогда аббат смягчился и позвал знахарку. Эта мудрая женщина посоветовала Синид родить ребенка и выкинуть его. Знахарка знала все про то, как в этот мир приходят и как из него уходят. Так что Синид родила здорового ребеночка, но сама выжить не смогла. Она даже не смогла обнять малыша.
Бренна не отрываясь смотрела на пламя костра и, казалось, не видела его. Она вспоминала свежий запах крови и отходящих родовых вод.
– Синид была бледна, как рассвет, – вспоминала Бренна, ощущая, как ее бьет дрожь. – Сестра сказала мне, чтобы я позаботилась о ребенке, а затем, коротко вздохнув, умерла.
– Ваш отец знает, что Синид умерла? – спросил Йоранд.
– Естественно, нет! Если бы король узнал об этом ребенке, Синид и будучи живой умерла бы для своей земной семьи. Король искренне убежден, что Синид – это чистая Христова невеста. Узнай он, что ее осквернил тот нормандец, король не мог бы перенести этого. Так что я не смогла пересилить себя и сказать ему всю правду, как она есть. Пришлось сказать, что жертвой нормандца стала я.
По щекам Бренны текли слезы. Каждая слезинка была наполнена памятью о сестре. Не успевал просохнуть один ручеек, как возникал новый, рожденный болезненными воспоминаниями. Йоранд попытался обнять Бренну, успокоить ее, но она оттолкнула его. Она не заслуживала успокоения в объятиях Йоранда.
– Аббат предложил мне ухаживать за малышом, но я отказалась. Ведь этот маленький демон убил мою любимую сестру. Я сказала аббату, что не хочу даже к нему прикасаться. – Всхлипнув, она прикрыла лицо ладонями. – Я обезумела от печали, и если бы Бог не отвел, то совершила бы убийство. Монахини прятали ребенка от меня.
Йоранд пододвинулся почти вплотную и чувствовал жар, исходивший от ее лица. Однако прикоснуться не отваживался. Бренна продолжала рассказ.
– Сначала я была даже рада, что не вижу малыша. Его вид вызывал у меня воспоминания о том грехе, который я сотворила, – сказала она, обхватывая себя руками. – Тогда эта мысль настолько задевала меня, что я даже не спросила, мальчик ли родился или девочка. А аббат не сказал мне об этом ни слова.
Между ней и Йорандом повисло гнетущее молчание. Почему он молчит, не высказывает ей свои мысли по этому поводу? Бренна пыталась представить себе, о чем думает после ее рассказа муж, но совершенно терялась в догадках. Она сидела, опустив глаза, и боялась увидеть па его лице зловещую тень его мыслей. Сможет ли он понять, как ей тяжело от сознания своей вины?
– Я так и не узнала, что стало с ребенком. Мне так хотелось бы думать, что аббат позаботился о нем. Он тогда говорил мне, что будет лучше, если я ничего не буду знать. Это знание, по его словам, могло внести в мою жизнь смуту.
Бренна прикрыла рукой глаза и на мгновение ей показалось, что она видит перед собой крошечный вопящий кулек, который знахарка несет куда-то от кровати ее сестры. Она почувствовала, словно на душе у нее лежит огромный камень. Почему она не выполнила просьбу своей сестры и не присмотрела за ребенком? Даже не спросила ничего о нем тогда?
– Вскоре я поняла, что не смогу спокойно жить, не узнав, что с ребенком, – сказала девушка, вытаскивая из плаща нити. Помолчав, она продолжила: – Синид возложила на меня заботу о ребенке, а я подвела ее. Снова подвела. Я начала мучить святого отца вопросами, и он в конце концов послал меня домой. Он сказал мне, что я не смогу стать настоящей монахиней, если не научусь послушанию.
Ее тихий рассказ прерывался лишь мерным шумом воды.
– Разве вы ничего не скажете мне? – наконец спросила Бренна.
Йоранд осторожно положил руку на колено жены. Она подняла глаза.
– Я должен согласиться с вашим аббатом, – ответил Йоранд. Края его губ поднимались в улыбке. – Вы не рождены для монашества.
Веселые морщинки вокруг его глаз подсказывали ей, что Йоранд вовсе не презирает ее, Бренну, несмотря на все ее презрение к себе самой. Но поймет ли он ее тогда?
– Так что, видите, я просто обязана побывать в монастыре.
– Конечно, – ответил Йоранд. – Вы хотите убедиться, что ребенок в порядке. Я прекрасно понимаю это стремление.
– Нет, это не все. Я хочу забрать ребенка с собой.
– Но, Бренна…
– Нет, я уже все решила, – ответила девушка на недоуменное восклицание. Она подтянула колени к груди и обхватила их руками, слегка покачиваясь на гладком камне. – За тот год, что прошел с тех пор, я не переставая думаю об этом ребенке. Надеюсь, Бог простит меня за то, что я пыталась уговорить Синид избавиться от этого ребенка, раз он отвел меня от смертного греха. Тогда, горя ненавистью к тому нормандцу, я не могла подойти к ребенку моей сестры, так что монахини поняли меня. – Бренна помолчала. – Но потом стали сниться сны.
– Сны? – удивился Йоранд.
– Да, по ночам этот ребенок появляется ниоткуда, и сон начинает мучить меня. Будто бы ребенок в какой-то опасности и я должна спасти его. – Бренна закусила губу. – И каждый раз у меня не получается спасти его. Я убеждена, что это какой-то знак свыше. Малыш в опасности, и я должна присматривать за ним.
– Не стоит так верить в сны, – сказал Йоранд, протягивая руку, чтобы взять кролика и отрезать от него кусок. – Сны – это всего лишь ночные грезы.
– Грезы, пока они не заставляют страдать тело наяву, – произнесла Бренна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85