Цель у них была одна: башли на бочку. Кстати, бочка с малосольной и ржавой, как гвозди, селедкой стояла в углу. Когда мне осточертели разговоры про жизнь, я отправил туда бригадира команды. Вниз головой. Чтобы он почувствовал, как трудно быть человеком, живя в соляной кислоте. Второй урылся в мешок с мукой. Третий умылся подсолнечным маслом из трехлитрового ковшика, а четвертый позорно бежал, кусаемый возмущенным Педро. Старушки крестились, продавщица визжала:
— Платить-то кто будет? Кто?! За порченый продукт! Хамы казематные! Милиция-я-я! Где милиция?!
Милиция отсутствовала по причине весенней распутицы. Но был я — я бросил на прилавок пачку ассигнаций, как кляп. Это помогло. Ор прекратился, только чавкал у бочки молодой человек, от пуза вкусивший атлантической селедочки. Я, предупредив его, чтобы он более не шалил, отправился восвояси. Под аплодисменты старушек. Шутка.
Инцидент, меня взбодривший, был исчерпан. Я вернулся в родное поместье, где продолжались трудовые будни.
Правда, не с таким энтузиазмом, как прежде, что вполне понятно: на голодное брюхо только заяц от лисы-кумы петляет, да и то по великой нужде, то бишь выручает свою частнособственническую шкуру. Что и говорить, каждый преследует свои интересы. Диалектика, мать её так!
Кое-как сляпав обед на троих, не считая собаки, я пригласил стариков закусить тем, что Бог послал. Мастера было заартачились, да демонстрация мною «мерзавчика», запотевшего в погребе, сманила их с трудовой орбиты.
Обед протекал в дружеской беседе обо всем и ни о чем. В результате мне удалось выяснить, что тридцать процентов населения посылает власть на хуй, тридцать — в пизду, ещё тридцать посылают к еп'матери. Десять процентов, однако, ещё не определились. Куда посылать.
Что и говорить, народ знает своих хероев и, куда их посылать, тоже знает. Задурить ему голову, конечно, можно, однако хитрожопые холуи от власти не понимают: раньше или позже они отправятся туда, куда их посылает воля народная.
Заканчивая посиделки, я предупредил дедов, что отныне они полностью хозяйничают на вверенной им территории: продукты в кладовой, стройматериалы будут оплачены, рабочий день не нормирован и так далее.
— А ты, Саныч, куда устремляешься? — удивился дед Емеля. — Отдыхай!
— Отдыхать известно где будем, — отвечал я.
— А мы с Шамилей на часок-другой, что алкоголия сбродила. — И деды рухнули в стружку.
Я свистнул Педро, но пес был недееспособен, он, перекормленный, уполз в тень сарая и оттуда тяжело вздыхал, как вкладчик, не получивший дивидендов; пришлось мне идти на прогулку одному. Я решил найти оптимальную дорожку для утренних и вечерних пробежек. В снег и дождь, в солнце и тайфун. Бег — именно это сможет восстановить мой боевой, непобедимый дух. Тело предаст, дух никогда.
Прогулка была долгая, но удачная: я нашел пятикилометровую петлю для бега и полянку, скрытую деревьями и кустарниками. Я не хотел пугать смородинских механизаторов и телятниц своими странными действиями. Ну, бег как вид передвижения понятен. Бегают все. Даже члены правительства. От народа. А вот занятия у ш у в русском лесу могут вызвать закономерные подозрения. Не китайский ли шпион Александр-цзы-ов переплыл речку Коровку?
Ушу? Узнал я эту систему выживания в зоне. Длинными зимними вечерами. От осоветившегося корейца Лима. Тельцем он был тщедушный, а вот духом да воинским искусством себя защищать…
Было такое в моей богатой биографии: зона. Ну и что? Тот, кто не сидел, будет сидеть. Когда-нибудь.
Короче, наехали как-то на Лима отморозы, видимо, по причине физической убогости совкорейца; через мгновение все трое улетели к живодеру тюремному врачу. С переломами ребер и конечностей. А Лим был спокоен и невозмутим, как Будда. Я с ним подружился, с человеком, разумеется, который и втянул меня в эту причудливую для славянина систему.
Говоря суконным языком, о теоретической возможности долгой, если не вечной, жизни человечество задумывалось со дня своего рождения. Краеугольный камень философии ушу в таких словах: «Я слышал, что тот, кто умеет овладевать жизнью, идя по земле, не боится носорога и тигра; вступая в битву, не боится вооруженных солдат. Носорогу некуда вонзить в него свой рог, тигру негде наложить на него свои когти, а солдатам некуда поразить его мечом. В чем причина? В том, что для него не существует смерти».
М-да. Хорошее учение, не правда ли? Но существует маленькая деталь: чтобы достичь хоть каких-то успехов, необходимо усердно заниматься дыхательными упражнениями, оздоровительной и военно-прикладной гимнастикой, соблюдать строжайшую диету. Диета в наших реформенных условиях? Что же касается остального, все в руках человека. То есть в моих руках. Признаюсь, я был не слишком прилежным учеником. И никогда не думал, что заморская наука о жизни пригодится мне. Конечно, я познал лишь тысячную долю ушу. Лим меня научил «звериному» стилю.
Если выражаться наукообразным языком, адаптационные свойства животных, отшлифованные поколениями, в том числе умение защищаться и нападать, будучи правильно поняты и истолкованы, должны улучшить способность человека к выживанию, передать ему часть всеобщего Совершенства Вселенной. Школа, принявшая в качестве покровителя то или иное животное, как бы принимала на вооружение все защитные свойства данного биологического вида. Адепт школы должен был мысленно перевоплотиться в зверя или птицу и вести себя так, как мог бы вести себя тигр, конь, орел или дракон, если бы он «переселился» в тело человека. И главное — уловить, как действует поток энергии в организме, как он заставляет, например, леопарда стелиться по земле и высоко прыгать, бить лапами, рвать зубами, терзать когтями;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101