В угарных газах бесконечного городского транспорта. Самое удобное место для конспиративной, конфиденциальной беседы — Садовое кольцо, это правда. На всем своем протяжении. Изображая техническую поломку в моторе старенькой «Volvo», мы — два бывших зека, вскормленных в неволе витаминизированной баландой из коры сосен, — объяснились в свете новой проблемы. И поняли друг друга сразу. Вопрос заключался только в том, будет ли потрясен малыш мультфильмом и насколько заинтересуется.
— Он будет иметь интерес, — успокоил я собеседника. — Если умный. Если же дурак, то никакого интереса.
— Это не я умный, это все дураки, — задумчиво сказал Бревново.
Я передал кассету и предупредил, что это копия. Оригинал в надежном местечке, охраняемом пуще военно-космической базы. Надеюсь, никаких резких движений. Если нам удалось вспороть гору Ртутную, то уж здесь, в условиях цивилизации, где средств массовой информации, как собак на городской свалке, мы свой интерес будем иметь. Меня прекрасно поняли, особенно тонкий намек на псов, способных разорвать в кровавые куски любого зазевавшегося сборщика мусора. Если банковское дело представить сбором сора. Что, по-моему, очень уместно.
Времени на раздумья и прочие организационные делишки — неделя. Место встречи — Садовое кольцо. Разрабатывать меня не советую. Даже отставнику под названием Колобок.
На этом мы и расстались. Приятно иметь дело с людьми, работавшими когда-то в органах. Они, как дети, все новое схватывают на лету. Другому нужно мозги вышибить, как дверь, чтобы уяснил простые истины — не лгать, не воровать, не прелюбодействовать и так далее. В данном же случае мы расстались почти друзьями. Жаль, что наши дороги расходились: ему — на Запад, а мне — в Институт паразитологии.
Да, я решил закрыть и эту проблему. Проблему смерти отца. И поэтому на своей автостарушке отправился в вышеназванный институт под таким радостным, тонизирующим названием. А джип с Паниным и Котэ покатил за старенькой «Volvo». В профилактических целях. И чтобы проводить товарища, пожелав ему счастливого полета. До города желтого, повторю, дьявола.
Наш же родной город на семи холмах встречал лето открытыми окнами и витринами, чистенькой зеленью деревьев и кустарников, лужайками с новой травой и свежевыкрашенными торговыми палатками, улыбками прохожих. Воздух был пропитан энтузиазмом масс: все, выдюжили зиму, ну, теперь держись, мать ваша демократия!
Я чувствовал, что ключик от загадки, связанной с гибелью отца, где-то рядом. Я его держу в руках, но ещё не понимаю. Если выяснится, что и профессор Латкин чист, как его накрахмаленный медицинский халат, то остается вернуться к первооснове данных — к Фаддею Петровичу Фирсункову, любителю-цветоводу и любителю домашней настойки из розы, блядь, ветров, который работал вместе с моим батей в Африке.
Однако не будем торопиться с выводами. Судя по личному делу Латкина Павла Игнатьевича, профессор не тульский пряник — скандалист, о всех паразитах (в широком смысле этого слова) имеет свое мнение, но специалист великолепный. Умеючи давит экзотических гадов, заползающих вместе с пищей в человеческие организмы, возвращающиеся из дивных путешествий по странам, где все ползучие земноводные считаются сладким деликатесом. Как приятно заглотить ядовитую змейку чупчапчу в собственном соку, приобщиться, так сказать, к таинствам Востока.
Правда, через день-другой в кишках начинаются дикие колики и все яркие экзотические краски края как-то сами по себе начинают меркнуть. Бедолагу отправляют домой в надежде, что на родных-то просторах он отдышится. Не тут-то было! И дорогие сердцу березки за окном уже мерещатся крестами. Тут несчастный, уже в бреду, упоминает о деликатесном сырокопченом гаде. Конечно же, среди многочисленных родственников находится один умный, кто подобную пищу употреблял, глазея на потные танцующие животики малайских гейш. И у него тоже поутру были колики, да, к счастью, под рукой оказалась наша дустовая водочка. От неё все вирусы и личинки гадов передохли, хлебнув огненных градусов. Rashia vodka — это не маисовая моча исступленного местного поросенка. Главное, чтобы она оказалась под рукой. И чем больше её, светлой, как мечта, тем лучше. Для восстановления всего организма.
Увы, выясняется, что в данном случае все национальное лекарство ушло на обмен: три бутылки — куртка из кожи змеи… Бррг!..
Тут все семейство вслед за несчастным начинает облевывать друг друга недавним завтраком (вареные яйца, сметанка недельной давности, плесневелая колбаска времен русско-турецкой кампании, сыр с отечественными опарышами) и приходит к выводу, что Борю или там Колю, или там Витю надо отправлять в Институт паразитологии, чтобы он не отправился сам совсем в противоположную сторону. Так сказать, налегке. Но в куртке из кожи. Бррг!..
Так что профессор Латкин занимался нужным делом — вытаскивал с Того света в Этот любителей экзотики и приключений. Имея, напомню, свой принципиальный взгляд на проблему лечения паразитоносителей.
О нем, Павле Игнатьевиче, слагали легенды. Точнее, о его методах. Например, такой, самый простой. У блюдца парного молока садится пациент. К блюдцу голым задом. За ним прячется профессор. С дубинкой. И как только аспид выползает из ануса полакомиться молочком, медицина огревает тварь по её арбузу, в смысле голове. От такого варварского и неожиданного обхождения какая-нибудь молоденькая и неопытная чупчапча тут же отдает концы, а пациент с радостными воплями летит по больничным коридорам. Потому что лечебная дубина огрела и его болезненно-обнаженную часть тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101