Я остановился и спросил Риту: чем, с её точки зрения, хорош Панин? Чем же? А тем, что вопросов не задает, ответил я. Так его же нет с нами, заметила девушка. Верно, нет, согласился я, и тем не менее он не задает вопросов. Никаких. Даже когда есть рядом.
Маргарита независимо передернула плечиком, и мы продолжили наш путь. К пункту приема AIDS.
Нужный нам объект мы нашли быстро. По нездоровому оживлению у подъезда, где на двери трепетала бумажная тряпка, утверждающая, что здесь «Анонимный пункт». Несмотря на ранний час, публика клубилась у двери и обсуждала проблемы полового воспитания, цитируя классиков марксизма-ленинизма. Правда, в вольном переводе.
Публика была самая разная. От дам света и полусвета в манто, держащих у своих бедер жирноватых спутников, до перепуганных за свою крайнюю плоть молоденьких бандитов на BMW. Было такое впечатление, что все приехали после динамитной ночки. Когда под утро забрезжил вместе с рассветом призрак всемогущего AIDS.
Мы подошли вовремя — дверь открылась, и послепраздничная кодла направилась в длинный, как кишечник, коридор. По стеночке, по стеночке. На стулья — видавшие виды, сбитые рейками по причине повсеместного воровства. А на стенах — сантьфупросветтьфубюллетень со страшными картинками и подписями — приговоры, подписанные неумолимым и жестоким прокурором. Что и говорить, атмосфера угнетала. Подышав её испарениями, уже не хотелось. Ничего и никого.
Из этого кишечного заведения любой якобинец и разночинец, оппортунист и либерал, демократ и коммунист выходили с ушибленными навсегда бейцалами и мыслями о бренности человеческого существования. И надеждой, что аноним-анализ не поставит крест на молодой судьбе. И если все будет хорошо, нелегкая пронесет, то образ новой жизни — святой.
Мы с Ритой не сели на скамью приговоренных. Прошли в глубь коридора и остановились у стеклянной двери с надписью «Процедурная». Оттуда доносились вполне жизнерадостные голоса, обсуждающие последние перипетии мыльной оперы — найдет отец своего ребенка или пройдет мимо. Кустов жасмина и своего счастья. (Наша душераздирающая история про Хосе-Родригеса и сына его Рафаэля, ей-ей.)
Я аккуратно тукнул по стеклу — в ответ:
— Пациенты, займите место согласно расписанию.
— Движения поездов или самолетов? — спросил я.
Наступила напряженная пауза, потом раздались командорские шаги и такой же голос:
— А кто у нас там такой? С юморком?
— Я, — признался.
Стеклянная дверь с душераздирающим скрипом открылась — на пороге процедурной стояла молодуха. Руки в боки. На лице — блуждающая покровительственная ухмылочка: мол, я тебе сейчас, спидоносец, врежу в лоб. От имени и по поручению всей медицинской науки.
— А вы — Костюк Венера, — обрадовался я. — Именно такой я вас и представлял!
— А я вас знаю? — удивилась молодуха. — Вроде нет. Кто вас сюда направил?
— Судьба, Венера, — закокетничал я.
— Ну нет, серьезно, — тоже кокетничала, — мужчина?
Трое молоденьких медсестер, уже в накрахмаленных халатах, прыскали смешком. Как бы подвигая своего чуткого и душевного товарища на некие романтические отношения. С мужчиной приятной наружности. Это я про себя.
И в этот прекрасный миг обоюдного интереса из-за моей спины, как лазутчик, как черт из табакерки, как явление Христа народу, выглянула Рита. И, потянув меня за рукав, сказала ангельским голоском:
— Саша. А можно мне задать вопрос?..
Как правильно заметил поэт, прошла любовь, увяли помидоры. А ещё лучше: погиб под топором вишневый сад любви нашей. Моей и Венеры. Не успев даже зацвести нежным цветом.
Заведующую передернуло, точно гранатомет РПГ-2 китайского производства.
— Почему здесь посторонние? — обратилась она к молоденьким коллегам. Безобразие! — И нам: — Попр-р-рошу…
Пришлось мне предъявлять очередное удостоверение и заявлять, что я нахожусь здесь по долгу красноперой службы.
Из воинской части, имеющей отношение к ядерным запасам страны, сбежал солдат. Вместе с боеголовкой. Вот его фотография. Гражданская. А вот невеста молодого воина, ущипнул я Маргариту. Она ойкнула и призналась, что да, именно она, хоть сейчас под венец.
Не знаю, насколько мы с ней были убедительны, но заведующая Костюк сделала вид, что поверила всем этим бредовым измышлениям. А потом ГРУ — это не фунт изюма. Да и мир может пострадать от безответственных действий разыскиваемого субъекта. Хотя и выразила недоумение:
— А к нам-то зачем? Вы уверены, что…
— Заметал следы, — убежденно проговорил я, показывая фото всем желающим.
И с успехом: рыженькая дурнушка тоже ойкнула и сказала, что этот… солдат, совсем не похожий на защитника отечества, был три дня назад на приеме, а вчера приходил за справкой.
— За справкой? — насторожился я.
— Ну да, за справкой, — волновалась медсестра, — у нас есть форма такая. Для тех, кто отъезжает за рубеж… Ой, девочки…
— И что это за справка такая? — решил уточнить я.
Заведующая Костюк Венера вздохнула — ну, начинает бодяга разводиться: справка как справка, утвержденная Минздравом России, есть такие страны, разрешающие въезд на свою территорию только с врачебным заключением по AIDS.
— У вас же все анонимно? — вспомнила Рита.
— А это, детка, не анонимно, — отрезала заведующая. — И даже платно.
— И куда же он направлялся? С этой справкой? — спросил я. — В какую страну?
Все присутствующие посмотрели друг на друга, пожали плечами, мол, тут сам не знаешь, в какой стране живешь…
— А журнал имеется, чтобы вести учет, или как там?
— Имеется, — сварливо ответила Костюк Венера. — Девочки, где журнал?
Я понял, что в этом журнале смогу обнаружить лишь позапрошлый, сушеный лист лопуха или сплющенную ромашковую монетку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101