После двух часов напряженного труда мокрый от пота Джоул вышел из сарая и, сунув голову под кран, некоторое время неподвижно стоял под струей холодной воды. Затем вернулся и стал разглядывать свою работу. К нему подошла Иден и встала рядом.
Скульптура отличалась необычным динамизмом. Она несла в себе громадный заряд энергии, ощущение нечеловеческого страдания и, одновременно, торжества победы. Джоул почувствовал удовлетворение от эффекта, рожденного контрастом между идеально гладким телом изображенной женщины и стиснувшим ее грубым, корявым камнем. Джоул продолжал стоять, упиваясь своим творением.
– Это великолепно, – восторженно проговорила Иден. Она давно уже поняла, что эту скульптуру Джоул создал, вдохновленный ее образом. – Жаль, что у меня нет и малой части той силы, которой ты меня наделил. – Она взяла его за руку и нежно поцеловала его загрубевшие пальцы. – Ты великий мастер, Джоул. Это изумительное творение. Что ты собираешься с ним делать?
– Оно принадлежит тебе, – сказал он.
С минуту Иден молчала, затем тихо произнесла:
– Я была уверена, что ты это скажешь. – Она знала, что слишком явные проявления чувств смущают Джоула, но все же обвила руками его шею и притянула к себе. – Я тебя обожаю, – прошептала она. – Спасибо тебе, Джоул. – И она впилась в него своими влажными и нежными губами.
В порыве страсти Джоул стиснул ее в своих объятиях.
Никогда еще не оказывался он в столь странной ситуации. Воистину он переживал самый необычный период своей и без того необычной жизни.
Потом, как не раз уже делал прежде, он заставил себя отстраниться от нее и отрешенным голосом произнес:
– Пойдем-ка обедать.
Пока Джоул мылся, Иден, мурлыкая себе под нос песенку, готовила обед. Вообще-то поварихой она была никудышной и умела готовить только простейшие блюда, но он никогда не жаловался и, казалось, с аппетитом ел ее стряпню.
Исполнение самых простых, земных обязанностей доставляло Иден несказанное удовольствие. И то, что он разрешал ей заниматься домашними делами, она воспринимала как величайшую привилегию. Джоул дал ей возможность почувствовать себя хозяйкой дома. Когда-то мысль о том, чтобы стать хозяйкой дома, заставила бы ее пренебрежительно скривить губы. Теперь же она наполняла ее тихой радостью. Смотреть, как он ест приготовленную ею пищу, приводить дом в порядок, стирать белье и развешивать его на солнышке, делать другую текущую работу – все это стало вдруг таким же существенным, как смена столетий в мировой истории.
После штормов, которые изрядно потрепали корабль ее жизни, этот земной рай сделался для Иден бесконечно дорогим. Она и думать не хотела о существовании вне этого дома и этого сада посреди пустыни. Она намеренно гнала от себя подобные мысли и наслаждалась обретенным душевным покоем, жадно впитывая его, как впитывают могучие сагуаро дождевую воду, наполняющую их иссушенные летним зноем стволы живительным соком. И скоро в предвечерних сумерках на них начнут распускаться белые лепестки душистых цветов. А потом созреют сладкие алые плоды… Иден почувствовала на себе его взгляд и улыбнулась.
– Я знаю, ты на меня смотришь, – сказала она.
– А ты прибавляешь в весе.
– Что, становлюсь слишком жирной?
– Ты само совершенство.
До глубины души тронутая комплиментом, Иден порывисто обернулась, однако, поняв по его лицу, что он сожалеет о вырвавшихся у него словах, воздержалась от комментариев.
– Я так хорошо себя чувствую. Никогда в жизни не чувствовала себя такой здоровой. Даже до того как начала ширяться. Это будто… – Она осеклась, уставившись на опускающееся за окном облачко пыли. – Джоул, – с тревогой в голосе проговорила она, – кто-то приехал.
Он выглянул в окно. Его лицо мгновенно сделалось напряженным. Однако желтый спортивный автомобиль уже остановился возле крыльца. Из него вышла белокурая женщина, и, прежде чем Джоул и Иден успели что-либо предпринять, она распахнула дверь и перешагнула порог дома. Гостья была одета в узкие хлопчатобумажные брюки, заправленные в украшенные причудливым орнаментом сапожки, наполовину расстегнутую блузку, поверх которой был повязан шарфик, и ковбойскую шляпу. Увидя Иден, она от неожиданности раскрыла рот и даже сняла солнцезащитные очки, чтобы получше рассмотреть незнакомку. Все еще держа в руке нож, Иден стояла, не шевелясь, словно ноги ее приросли к полу. Затем женщина улыбнулась и повернулась к Джоулу.
– Привет, Джоул. Как делишки?
Иден украдкой взглянула на Джоула. Он побледнел и весь напрягся. Между тем блондинка как ни в чем не бывало подошла к нему и чмокнула в щеку.
– Я вам помешала? – весело прощебетала она, не обращая внимания на неловкое молчание.
– Мы собирались обедать, – сказал Джоул.
– Что ж, не обращайте на меня внимания. – Она сняла шляпу, тряхнула копной своих светлых, с платиновым оттенком, волос и подошла к Иден посмотреть, что та готовит. – Да не надо так бояться меня, дорогуша. Не съем я твой обед. И тебя тоже не съем. – Блондинка сладко улыбалась, но у Иден от ее улыбки почему-то сжалось сердце и все внутри похолодело. На шее незваной гостьи Иден заметила золотую цепочку с именным кулоном – Лила, – сверкавшим в складке ее полных грудей. – Как тебя зовут, дорогуша?
– Иден, – пересохшими губами пролепетала девушка.
– Очень милое имечко, – произнесла Лила своим аризонским говором. – Ну, а мое имя ты и сама видишь, верно?
– Верно.
Она медленно обошла вокруг Иден, холодными голубыми глазами обследуя каждый дюйм ее тела – от босых ног до шеи, на которую было надето бирюзовое ожерелье.
– Так, значит, это и есть твоя маленькая скво?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122