Но тут же атаку с бреющего полета начал второй самолет. Пулеметная очередь, словно плуг, распорола утрамбованную землю дороги.
Шон уткнулся лицом в пыль, с ужасом осознавая, какой великолепной мишенью они являются, и ругая себя на чем свет стоит за неосмотрительность. Лежащий рядом Френч зло проворчал:
– Мать твою, ну и попали. Вот ведь суки.
Самолет пронесся над их головами, продолжая обстреливать попрятавшихся в придорожных кустах людей.
Шон кое-как поднялся и потряс за плечо Френча.
– Надо убраться с дороги! – крикнул он.
– Ложись! – пронзительно завопил сержант.
– Нельзя оставаться на этой долбаной дороге, – не унимался Шон. – Бежим отсюда!
Но Френч отмахнулся от него и снова прижался к земле, все еще продолжая истошно кричать своему командиру, чтобы тот лег. Оба штурмовика, сделав в свинцовом небе виражи, приготовились к новой атаке. Выругавшись, Шон со всех ног бросился к видневшемуся ярдах в двадцати от дороги нагромождению камней, за которыми можно было бы укрыться. Он слышал позади себя несущиеся ему вслед вопли сержанта, пока они не потонули в вое приближающегося самолета.
Шон не оглядывался. Он просто мчался прочь, как затравленный зверь от охотничьей собаки. Между тем зловещий вой штурмовика становился все ближе, смерть неотвратимо настигала его.
Он почувствовал, как ему в спину ударил могучий порыв ветра, который сбил его с ног и покатил между камней, будто пучок сена, и услышал свой собственный крик отчаяния. А потом все стихло. Раскинув руки, он застыл на холодной земле.
Шон попытался подняться и тут же понял, что с ног его сбил вовсе не ветер. Ему стало невыносимо больно. Он хотел застонать, но в легких не оказалось воздуха.
Он лежал и смотрел в серое небо, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой.
«Все, – мелькнула у него мысль. – Сломался». Над ним появилось испуганное лицо Билла Френча. – Шон! О Господи, Шон!
Англичанин приподнял его голову. Пулеметные пули изрешетили тело Шона, и оно теперь было безвольным, как тряпичная кукла. Словно в тумане, Шон увидел, что Френч вымазан чем-то красным. И – что самое удивительное – сержант плакал.
Шон попытался улыбнуться своему товарищу, но улыбка у него не получилась.
Ему хотелось сказать Френчу, что все было не зря. Он не считал, что напрасно потратил свою жизнь. Оглядываясь назад, на проведенные в Испании годы, Шон испытывал чувство удовлетворения, ему казалось, что это было время созидания, время мужественных решений и благородных поступков. Он был убежден, что, несмотря на столь трагические результаты, все случившееся имеет свою логическую основу. В их борьбе был смысл и была цель. Она послужит примером для других.
Все это он хотел рассказать Френчу своим взглядом, но сержант не смотрел на него, а только плакал.
Шон умирал; разбитый механизм его жизни разваливался на части. Голова упала набок. Он почувствовал, что рот наполнился чем-то теплым и солоноватым. Но его последней мыслью была мысль о Мерседес. Ему стало радостно от того, что она останется жить, даже несмотря на то что он умрет. Он испытал всю прелесть жизни и в последнее мгновение своего земного бытия видел перед собой чудесное лицо любимой женщины с сияющими черными глазами. Как же непостижимо прекрасна она была!
Наконец страшная боль отпустила Шона; перед ним беззвучно разверзлась мрачная пасть вечности и поглотила его.

Глава четырнадцатая
САГУАРО
Сентябрь, 1973
Тусон
Иден открыла глаза.
Она так долго была пленницей тьмы, что от яркого света испытала боль, словно в ее мозг вонзился кинжал.
Первое, что она увидела, было небо. Оно возвышалось над ней, от горизонта до горизонта затянутое громадными хмурыми тучами. Их вершины серебрились в лучах солнца, но снизу они были почти черными, и лишь кое-где, в разрывах, виднелись лоскутки небесной лазури. Приближающаяся гроза приводила ее в смятение и восторг. Она инстинктивно схватила Джоула за руку. Его сильные пальцы сжали ее ладошку.
Медленно, с непонятным страхом, она опустила глаза и огляделась вокруг.
То, что открылось ее взору, сначала показалось чем-то нереальным. Этот мир был настолько чуждым, настолько незнакомым, что она вполне могла бы поверить, что очутилась на другой планете. Земля была оранжевого цвета. Со всех сторон росли какие-то фантастические растения: высоченные ребристые стволы с зигзагами будто воздетых к небу рук-ветвей, куски колючей проволоки с пучками листьев на концах; беспорядочное смешение шипов, колючек, зубцов; и все это колыхалось под порывами набирающего силу ветра.
Задохнувшись, Иден еще сильнее вцепилась в руку Джоула и постепенно начала осознавать, что перед ней расстилается типичный ландшафт пустыни с кактусами, опунциями, мескитовыми деревьями и тамарисками. Вдалеке смутно вырисовывалась гряда фиолетовых гор, над которыми висели тяжелые грозовые тучи.
Поднятые с земли облака пыли закручивались в гигантские смерчи и неслись среди исполинов-кактусов, катя перед собой охапки перекати-поля, подобно мальчишке, играющему с обручем.
Иден наконец посмотрела на Джоула и, повысив голос, чтобы перекричать вой ветра, восторженно воскликнула:
– Ну и красота!
Он улыбнулся.
– Скоро начнется буря. Я хотел, чтобы ты увидела ее.
– Здорово! – Она огляделась по сторонам. Насколько хватало глаз, вокруг не было никаких признаков человеческой цивилизации – ни домов, ни даже телеграфного столба. Только небо да бескрайняя пустыня. Держа его за руку, она пошла вперед. – Как они называются? – спросила Иден, указывая на громадные бочковидные стволы.
– Сагуаро.
– А-а, да.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122