– Он работал в башне и не думал ни о чем и ни о ком. Когда мой брат садится за письменный стол, он переносится в другой мир.
Эннабел запахнула пеньюар и, насколько позволял лунный свет, посмотрела прямо в глаза Тримейну.
– Надеюсь, вы не настраиваете моего кузена против меня. В отличие от вас, он доверяет мне.
– Это одна из лучших черт его характера. Или, наоборот, худшая. Он перестает верить человеку только тогда, когда тот не оставляет ему другого выхода, как, например, ваш друг Лансфорд.
– Мой друг? – Эннабел задохнулась от возмущения. – Я никогда в жизни не видела этого человека, пока он не навязал мне свое общество в гостинице «Чаринг-Крос».
– Навязал? Вы, американцы, выражаетесь очень странно. Изабелла, я не хочу ссориться с вами. Да, я знаю некоторые вещи, которые не позволяют мне доверять вам. Но в то же время вы очень притягиваете меня. Вот как сейчас. – Тримейн ближе придвинулся к девушке.
Их плечи соприкасались.
– Я вспоминаю о поцелуе в лабиринте, о ваших губах, влажных от клубники, и думаю, что мне… хочется… повторить это.
Тримейн привлек Эннабел к себе и, вдыхая аромат ее волос, нашел ее губы. Она почти не дышала. Ей казалось, что нет сил сопротивляться.
– Я пришла сюда не за этим, – промолвила она, отстраняясь. – Особенно, если вспомнить, как вы обращались со мной той ночью в Лондоне.
– Мне показалось, что некоторые моменты вам понравились, – прошептал он, убирая со щеки Эннабел прядь влажных волос.
От его прикосновения девушка задрожала.
– Никогда не могу угадать, как вы поведете себя со мной. Сегодня вы обращаетесь со мной, как с лучшим другом, а завтра – как, с прокаженной, которая заразит вас, если вы приблизитесь. Тримейн, откуда у вас этот шрам?
Совершенно ошеломленный, он долго молча смотрел на Эннабел, потом рассмеялся.
– Вы умеете привлечь к себе внимание мужчины. Почему вы так интересуетесь моим уродством?
Эннабел вспомнила о мужчине из другого времени, на лице у которого тоже был шрам.
– Потому что это очень важно для меня.
Тримейн долго и пристально смотрел на девушку.
– Я не знаю.
Эннабел не могла поверить этому.
– Вы не знаете, откуда у вас шрам, пересекающий щеку от виска до подбородка?
Тримейн провел пальцем по лицу.
– Я помню только, что упал с Мордрида, когда объезжал его, помню, как подбежали какие-то мужчины и навалились на меня. Когда я очнулся, то увидел, что лежу посреди широкого поля, а надо мной склонились люди. Больше я не помню ничего, но точно знаю, что изувечил меня не Мордрид.
– Поэтому вы и не позволили убить его?
– Убить такого коня, как Мордрид? Да я скорее соглашусь расстаться с вашей кроткой Леди Годивой.
Странная история. Эннабел чувствовала, что в глубине души она знает ответ, но сейчас у нее не осталось сил, чтобы думать об этом. Сегодняшняя ночь была очень долгой.
– Я иду спать. Прогулка очень утомила меня. На что мне надеяться завтра? Кем я буду для вас, врагом или другом?
Тримейн засмеялся.
– Вы же любите приключения? Позавтракайте со мной в лабиринте и узнаете.
– В лабиринте? А яичница не остынет, пока ее туда донесут?
– Существует только один способ проверить. Ведь так, Изабелла? – Тримейн поцеловал ее руку. – Спокойной ночи. Я бы с удовольствием уложил вас в кроватку и укрыл, но боюсь, что за сегодняшнюю ночь и без того порядком надоел вам.
Эннабел легла спать со смешанным чувством. Это была странная ночь, а через несколько часов наступит новый день.
Наступило утро. Эннабел почувствовала, как Мунбим водит лапкой по ее щеке, а потом уловила ароматный запах кофе. Еще сонная, девушка села на кровати и очень удивилась, увидев, что поднос с завтраком принесла Греймалкин.
– Греймалкин! – Эннабел терла глаза, не совсем понимая, проснулась она или еще спит.
Старая няня Джереми не была в ее комнате с того дня, когда укладывала волосы для приема, устроенного в честь ее приезда.
– Что вы здесь делаете?
– Принесла вам кофе, мисс. Джереми сказал, что вы не можете встать с кровати без чашечки крепкого кофе, вот я и подумала, почему бы мне не принести его вам.
Эннабел налила жирных сливок в блюдце для кошки, и та немедленно принялась слизывать их, довольно мурлыкая.
– Вы не должны подниматься по лестнице с тяжелым подносом. У Мод есть в подчинении много молоденьких служанок, которые могут сделать это.
– Возможно, я уже сгорбилась, но умирать еще не собираюсь, – резко ответила старуха. – Вы встретились с Фальконом? Он был там, где я сказала?
– Не совсем, но все же мы встретились. Что это, записка от Джереми? Интересно, почему он не поднялся ко мне в комнату, как всегда?
Записка была не от Джереми, а от Тримейна.
«Моя прекрасная леди, мне очень жаль, но меня вызвали в Лондон по делам, связанным с морскими перевозками. Вернусь завтра. Мы обязательно позавтракаем вдвоем, только в другой день. Т. Ш.»
Эннабел была разочарована и вместе с тем потрясена. Неужели она влюбилась в человека, который сегодня обращается с ней, как с драгоценным сокровищем, а завтра – как с падшей женщиной, тайно вынашивающей злодейские планы? Как она может любить Тримейна и в то же время испытывать наслаждение, находясь в объятиях Фалькона? Поймав взгляд проницательных глаз Греймалкин, она вздохнула.
«Ну что ж, я думаю, это к лучшему», – решила наконец Эннабел.
Она положила записку на поднос и вновь наполнила вылизанное дочиста блюдце Мунбим.
– Греймалкин, как относится ко мне Тримейн? Вы ведь все знаете. Почему он отталкивает меня тогда, когда мы становимся почти друзьями?
– Я не была его няней. Я стала присматривать за Джереми, когда покойный лорд Шеффилд женился на его матери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89