Греймалкин отложила ведро и щетку и направилась к выходу.
Ньютон Фенмор стоял на лестничной площадке под самой дверью. Увидев его пунцовые щеки, Греймалкин предположила, что он подслушивал.
– Здравствуйте, лорд Фенмор. Вас ждут.
Ньютон не обратил на нее никакого внимания. Видимо, он был слишком расстроен услышанным, чтобы, по своему обыкновению, быть вежливым со старой няней.
«Берегись, Джереми! Этот человек – змея!»
Однако Ньютон любезно поприветствовал хозяина башни. В его словах чувствовалась обида за то, что из него делают посмешище.
– Я очень рад, что вы позволили мне прийти. Я в отчаянии от того, что ваша кузина всегда занята, но очень рад, что мне удастся попрощаться перед вашим отъездом в Италию.
Приветствие Джереми было неправдоподобно теплым.
– Мне очень жаль отказывать вам в просьбе присоединиться к нам, но Байрон не любит принимать у себя в доме незнакомых людей.
«И у него аллергия на таких плохих поэтов, как ты», – добавил про себя Джереми.
– Садитесь, пожалуйста, я как раз закончил строку, которая никак мне не давалась.
Ньютон сел на диван у окна и подобрал листок бумаги. Это было стихотворение Джереми, посвященное Изабелле.
– О, дайте его мне! – попросил Джереми. – Это черновик, я должен переписать его для кузины.
Ньютон достаточно долго держал стихотворение в руке, читая заметки на полях, сделанные Китсом. Его сердце чуть не разорвалось от зависти. В этот момент Фенмор ненавидел Джереми. Его ревность была замешана на унижении, которое он испытал только что, стоя перед дверью Харкера.
– Надеюсь, вы когда-нибудь прочтете его мне.
– Может быть. Я уверен, что вы принесли свое стихотворение и хотите, чтобы я его послушал.
Джереми сделал заинтересованное лицо, а Ньютон все запинался и колебался. Видимо, ему очень хотелось, чтобы его стали упрашивать.
Джереми с трудом дослушал до конца «Элегию доярки», которую лицемерно расхваливала Фелиция Фенмор.
– Каково ваше мнение? – взволнованно спросил смущенный поэт, закончив вдохновенно декламировать.
Джереми не мог найти подходящих слов. Как подбодрить или как охладить пыл незадачливого служителя муз? Будучи высокообразованным человеком и талантливым писателем, Джереми не мог хвалить такое отвратительное стихотворение. С другой стороны, честная критика разозлит лорда Фенмора, который, несмотря на свои недостатки, имеет политическое влияние в Лондоне.
– Ну что ж. Рифмы требуют доработки… Может быть, стоит несколько убавить пафос, чтобы люди плакали, а не смеялись.
Ньютон сделал вид, что благодарен за совет, хотя внутри кипел от злости. Если бы Джереми прямо сказал, что стихотворение плохое, а не строил из себя снисходительного всезнайку, возможно, Фенмор чувствовал бы себя по-другому.
– Что ж, я отнял у вас много времени. Передайте, пожалуйста, привет мисс Изабелле.
Ньютон встал, собираясь уходить.
– Передайте привет леди Фенмор, – вежливо произнес Джереми. – Я давно не видел ее. Надеюсь, она здорова.
Ньютон вспомнил, в каком состоянии была его сестра, когда вернулась домой два дня назад.
– В последнее время ей нездоровится, но Фелиция будет рада, что вы беспокоитесь о ней.
Внизу Ньютон остановился и в клочья разорвал стихотворение.
– Посмотрим, кого из нас запомнят, Харкер. Возможно, у тебя и есть талант, но нет таких связей, как у меня.
Он попытался успокоиться. Его не устраивала роль неудачника, но кто поможет получить другую? Только не Джереми. Его мнения о своих стихах Ньютон больше спрашивать не собирается. И не Изабелла. Ее ответ не оставлял места сомнениям. Тогда кто же? Дерек Лансфорд оплатил долги Фенмора, но все-таки был еще очень многим обязан ему. Кроме распутства Лансфорда, Ньютон знал и о других его неблаговидных поступках, которые имели серьезные политические последствия. Этого человека могли надолго посадить в Тауэр или даже отправить на виселицу.
Ньютон для виду громко хлопнул дверью и на цыпочках вернулся обратно. Сегодня ему удалось услышать кое-что. Может быть, повезет еще раз? Бесшумно, насколько позволял его вес, Фенмор поднялся по лестнице и, подкравшись к двери Джереми, заглянул в щелочку.
Харкер стоял на коленях. Сначала Ньютон подумал, что он молится.
Но Джереми отодвинул камень и достал шкатулку с бумагами. Ньютон разглядел, что сверху лежал номер «Лигал Уотч».
«Значит, Джереми – глашатай Фалькона! – мысленно воскликнул Фенмор. – Наверное, он прячет здесь и свои стихотворения, чтобы их не украли».
В голове «розового человечка» созрел план. Если Джереми обвинят в том, что он продолжает дело радикала Коббета и нелегально издает антиправительственную газету, это будет выгодно и Фенмору, и Лансфорду. Если Джереми арестуют и осудят за государственную измену, а Ньютон не сомневался, что Лансфорд сможет устроить такой приговор, его имение будет конфисковано.
Больше всего Фенмора интересовали великолепные неопубликованные стихотворения Харкера. Он не сомневался, что они с Лансфордом смогут прийти к обоюдному согласию, так сказать, услуга за услугу. Фенмор унаследует литературные работы изменника, а также и все поместье, а Лансфорд получит голову Фалькона. Как только схватят Джереми, объявится и этот мятежный герой. Кроме того, Дерек заслужит благодарность биржевиков и банкиров, не говоря уже о короле.
Ньютон должен быть очень осторожен. Дерек Лансфорд – скользкая змея. Наверное, никогда еще такой человек не занимал пост в правительственных кругах Лондона. Если Фенмор не будет осторожен, то сам может угодить в Ньюгейт вместо Шеффилд Холла в приятной компании с Джереми и Фальконом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89