– У меня получилось сегодня, и я смогу повторить это снова и снова! Подумай над этим. Я могу изображать тебя, могу имитировать голос Фалькона. Я помогаю тебе подготавливать выступления. Я буду выдавать себя за Фалькона в одном месте, пока ты ораторствуешь в другом. Это будет вызывать у людей восхищение, даже благоговейный страх перед Фальконом. Слава о тебе дойдет до более отдаленных мест и собьет с толку врагов, которые пытаются поймать Фалькона.
Тримейн задумался.
– Должен сказать, это придумано неплохо и поможет избавиться от тех, кто мечтает избавиться от меня. Единственное, что меня волнует, – это опасность, которая тебе грозит. Достаточно нелегальных статей, которые ты пишешь. Ведь «Лигал Уотч» может доставить тебе столько же неприятностей, сколько «Политикал реджистер» принес Коббету.
– Тримейн, мне уже нельзя помочь. Я выбрал свой путь. Поэты – никудышные политики, но ведь я писатель, а значит, верю в то, что делаю.
Тримейн обнял брата, переполненный любовью к этому замечательному юноше, который со дня их первой встречи смотрел на него, как на героя.
– Я просто не хочу, чтобы тебе причинили вред. Позволь коснуться очень деликатной темы. Я хочу поговорить о твоей кузине Изабелле. Будь с ней осторожен. Подозреваю, что она совсем не та, за кого себя выдает. Очень много неясного и необъяснимого связано с ее появлением. Пока я не узнаю все, я не хочу вдаваться в подробности, просто предупреждаю тебя: будь осторожен. Ничего не говори ей о наших беседах, о Фальконе, о том, чем мы занимаемся, пока не выясним наверняка, можно ли доверять ей.
Джереми засмеялся.
– Я как раз хотел спросить, получил ли ты сообщение о мнимом шпионе, который занимает высокое положение, но теперь вижу, что получил. Могу заверить тебя, что моя дорогая кузина ни в чем не замешана. Боже, Тримейн, какое отношение Изабелла может иметь к лондонским организациям и политикам? Она приехала в Англию несколько дней назад.
Слушая брата, Тримейн вспоминал свой разговор с руководством порта. Он расспрашивал о судне, на котором должна была приплыть из Америки кузина Джереми. Он вспомнил историю о том, что Изабелла села на другой корабль.
– Единственное, о чем я тебя прошу, – не рассказывай ей о наших занятиях до тех пор, пока не узнаем ее получше.
– Хорошо, не буду. К тому же, ее гораздо больше интересует моя поэзия, чем журналистика. Представляю, как прекрасно мы проведем время, читая друг другу стихотворения, совершая длинные прогулки пешком и на лошадях. Как Изабелла будет рада познакомиться с Китсом! Мы навестим его в Лондоне перед тем, как отправимся к Шелли. А затем поедем в Италию проведать Байрона и его семью.
Джереми заметил ревнивое выражение, появившееся на лице сводного брата.
– Твои подозрения не помешали тебе, оказывается, обратить внимание на то, как красива моя кузина. Тебе придется постараться, у тебя весьма серьезные конкуренты. Ньютон Фенмор уже положил глаз на Изабеллу, и мы должны объединить наши усилия, чтобы пресечь ухаживания этого жениха.
– Я ухожу, – решительно произнес Тримейн. – Иначе не выдержу и скажу, что мне хочется сделать с Ньютоном Фенмором, а это звучит слишком пошло для молодого человека из хорошей семьи.
Спокойные дни, последовавшие за этими невероятными приключениями, заставили Эннабел задуматься, не приснилось ли ей это. Проснувшись наутро после ночной встречи с Фальконом, она спрятала драгоценности, подозревая, что они на самом деле были украдены. Девушка поклялась, что сразу вернет их законному владельцу, как только ей представится возможность. Каждое утро Эннабел просыпалась в отличном настроении. Ее ждали поднос с кофе, изысканный завтрак и компания Джереми. В одно такое утро, по истечении почти двух недель со дня ее появления в замке, она заявила, что ей неловко только отдыхать и развлекаться, она хочет быть полезной, хочет заняться чем-нибудь.
– Я не привыкла так долго ничего не делать, Джереми. Пожалуйста, скажи мне, что я могла бы делать по дому.
Джереми поцеловал ей руку.
– Твое присутствие доставляет нам большую радость, дорогая Изабелла. Клянусь, я никогда не получал такого удовольствия. Я так люблю наши прогулки вдоль реки. У меня появился аппетит, улучшился цвет лица, укрепилось здоровье. Даже мои стихи стали гораздо удачнее. Утром Мод и Тодд сказали мне, что никогда не видели меня таким счастливым, как сейчас. Этим я обязан только тебе. Эннабел поставила чашку на поднос и рассмеялась.
– Звучит вдохновляюще, особенно насчет аппетита. Передай Мод и Тодду, что я и дальше буду делать все, что в моих силах. Но они не могут сказать этого о твоем сводном брате! Лорд Шеффилд избегает меня, словно прокаженную, и почти не разговаривает при встрече. Он что-нибудь говорил тебе? Почему он так меня не любит?
Джереми отвернулся, но Эннабел успела заметить его полный страдания взгляд. Она была уверена, что причиной является недоверие Тримейна.
– Изабелла, мой брат никогда не был беззаботным, беспечным человеком. Он очень серьезно относится к тому, что происходит сейчас в Англии. Тримейн чувствует, что люди, подобные ему, должны спасти нашу страну, пока жалкие политики и законодатели не погубили Англию.
– Насколько мне известно, то же самое пытается сделать и Фалькон.
В конце концов, она рассказала Джереми о таинственной и необыкновенной ночи, которую провела в компании загадочного героя. Вдруг Эннабел встрепенулась и выпрямилась в кресле, потревожив кошку, которая спала рядом каждую ночь после того, как девушка, присутствовала на секретном митинге.
– Фалькон и Тримейн – один и тот же человек!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89