Эннабел и Тримейн обменялись долгим взглядом.
– Настоящая Изабелла утонула, – сказал Тримейн. – Ты действительно не знала об этом?
– Нет, – прошептала девушка.
В ее сознании вновь воскрес образ моря и те странные ощущения, которые она не могла объяснить.
«Капитан бросил ее за борт, когда она отказалась подчиниться ему!»
– Я действительно не знала.
Тримейн повторил историю, которую рассказал ему молодой моряк. Эннабел внимательно слушала, мучительные воспоминания исказили ее лицо, но она не могла поделиться ими с Тримейном и Джереми.
Изумление Джереми было безгранично.
– Тогда кто ты?
– Я… не знаю, – заикаясь, ответила Эннабел. – Я помню только, что оказалась в твоей башне. Вы приняли меня за Изабеллу, и я подумала, что так оно и есть.
Джереми обнял Эннабел.
– Бедняжка, видимо, ты стала жертвой страшной трагедии и услышала от кого-то о девушке, утонувшей в море. Для меня ты Изабелла и всегда будешь ею! Я не мог бы любить настоящую Изабеллу сильнее, чем люблю тебя, кузина.
Эннабел заплакала.
– И я люблю тебя, Джереми. Ради всего святого, если бы я знала, как оказалась здесь и почему, клянусь, я обязательно рассказала бы тебе об этом!
И действительно, если бы Эннабел была уверена в том, что они поверят в ее историю, в эту минуту она все им рассказала бы.
– А как мы поступим с мерзавцем Лансфордом? Нельзя простить ему то, что он сделал. – Ярость вновь охватила Джереми, когда он увидел синяки на шее Эннабел.
– Джереми, мы не можем рисковать. Мне кажется, что он подстроил все специально: Лансфорд намеренно оскорбил Изабеллу и сейчас ждет нашей безрассудной мести. Как только мы начнем действовать, он тут же схватит нас, – Тримейн покачал головой. – Мы не станем помогать ему и засовывать голову в петлю. Но я обещаю: он никогда не дотронется до Изабеллы. Когда-нибудь он заплатит за все, такой день настанет.
– Спасибо, – тихо сказала Эннабел. – Ты назвал меня Изабеллой…
– Но ведь ты и есть Изабелла, – спокойно ответил Тримейн. – Ты появилась здесь и донесла до нас ее сражающийся дух. Ты помнишь строку из «Гамлета»: «Есть в мире тьма, Гораций, кой-чего, что вашей философии не снилось!»
Эннабел застыла, услышав слова, которые произносил совершенно другой голос, в другое время.
– А что вы будете делать теперь? – спросила девушка. – Ограбление, нападение на меня – это говорит о том, что ваши враги осмелели. В любой момент Лансфорд и его шайка могут убить вас и выставить себя героями.
– Это всегда может случиться, Изабелла. Но мы патриоты и, в первую очередь, должны исполнить свой долг перед Англией.
Эннабел с восхищением смотрела на этих красивых мужчин, чьи смелость и бесстрашие были непоколебимы.
– Я знаю об этом. А теперь, когда вы поняли, что я на вашей стороне, независимо от того, кто я на самом деле, пожалуйста, разрешите помогать вам.
– Ты помогла нам, хотя не догадываешься об этом. Пора идти. Необходимо много сделать, прежде чем этот трус Фенмор начнет причинять нам беспокойство. – Тримейн наклонился и поцеловал Эннабел в щеку. – Береги себя, моя дорогая. У ворот и вдоль реки я выставил своих людей и приказал убивать всех, кто попытается пробраться в замок. – Сказанные шепотом слова предназначались только ей:
– Не забудь о своем обещании.
Когда Шеффилд ушел, девушка внезапно поняла, что это прощание. С засевшим в груди страхом она обратилась к Джереми:
– Он говорил так, словно больше не вернется!
– Он не вернется, Изабелла. Ты больше никогда не увидишь Тримейна Шеффилда, – мрачно сказал Джереми.
Эннабел с ужасом посмотрела на него.
А потом всем ее существом овладела мысль, которая утешала и вселяла спокойствие и уверенность. «Твоя любовь вечна. Вы всегда будете любить друг друга».
Джереми возвратился в башню, где работал над выпуском самой уничтожающей и бичующей газеты, которую когда-либо делал. Ощущение близкого конца преследовало его, словно тень. Поднявшись в свой кабинет, он открыл тайник и достал ящик с бумагами, которые вскоре должны стать последним номером «Лигал Уотч». Юноша долго держал в руках единственную рукопись, оставшуюся из его стихотворений.
– Это все, что у меня осталось, Изабелла, но оно принадлежит тебе, – сказал он вслух.
Джереми нашел пакет и вложил в него свое стихотворение. Для большей безопасности он спрятал тонкий конверт в трещину, которая проходила вдоль тайника, где он хранил свои бумаги.
– Дорогая кузина, может быть, я не напишу больше ни одного стихотворения, но у тебя, по крайней мере, останется это, и когда-нибудь ты вспомнишь обо мне.
Джереми работал, пока не погасла свеча, а затем осторожно положил ящик с изобличающими бумагами в тайник.
На следующий день он попрощался со своей кузиной, но заверил ее, что будет отсутствовать не больше двух дней.
– Человек, который печатал нашу газету, испугался, продал свою типографию и уехал в Ирландию. Нужно найти новый станок, а это нелегко. Люди верят в то, что мы делаем, но большинство не хочет ставить на карту свою жизнь.
– Ты берешь бумаги с собой? – спросила Эннабел.
По словам Тримейна, Джереми могли обвинить в государственной измене.
– Вспомни, как нас ограбили и забрали твои стихотворения, ведь бандиты были уверены, что заполучили твои политические бумаги.
Джереми поцеловал кузину.
– Не волнуйся, дорогая. Я оставил их в надежном месте, о котором знает только Греймалкин. Никакая пытка не заставит старую няню раскрыть мой секрет.
Эннабел улыбнулась.
– Конечно, ты прав. Но мне тоже можно доверять, Джереми. Если, не дай Бог, с тобой что-нибудь случится, я могла бы позаботиться о вашей нелегальной газете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89