— С вашего позволения, милорд, я пришлю своих помощников попозже, чтобы они занялись телом.
— Разумеется, — Люсьен жестом отпустил Гиркана, и толстяк вышел.
— Гнусное коварство, — заметил Люсьен, исподлобья взглянув на дядю. — Я назначу суд, после которого щенок будет казнен. Обещаю тебе, что его смерть будет столь же мучительна, как и смерть его господина.
— Нет, — резко сказал Фейдир. Люсьен заморгал, и Фейдир повторил это коротенькое слово с еще большей силой и злобой:
— Нет! Пусть его просто задушат гароттой . Это вполне достаточное наказание за преступление, которого он не совершал. Жестоко заставлять его страдать сильнее, чем он страдает сейчас.
Люсьен заиграл желваками на скулах.
— На что это ты намекаешь, дядя?
— Я ни на что не намекаю. Я констатирую очевидное.
— Будь осторожен, разговаривая со мной в таком тоне.
Фейдир вдруг почувствовал внутри страшную ярость. Камень на цепочке ослепительно вспыхнул и часто-часто замерцал, по-своему реагируя на внутреннее состояние своего хозяина. Фейдир стиснул его в кулаке.
Обманчиво-мягким, вкрадчивым голосом маг заговорил:
— Ты, племянник, как я погляжу, до сих пор не имеешь ясного представления о том, насколько я могущественен и какими силами я владею. Одной только мыслью я могу превратить тебя в пепел и развеять по ветру.
— Тогда сделай это, — Люсьен оскорбительно рассмеялся прямо в лицо дяде.
— Впрочем, ты все равно не посмеешь. Я тебе нужен.
— Это так, — сладко промурлыкал Фейдир, — однако существуют вещи и похуже смерти. Я всегда возьму свое, Люсьен. Не сомневайся. И запомни, нет ничего легче и проще смерти.
И он указал скрюченным пальцем на неподвижное тело Рорика Д'Лорана.
— Каждый человек, племянник, чего-нибудь да стоит, на что-то годится.
Ты повел себя как дурак и расточитель. Ты отнял у него жизнь не задумываясь, не взвешивая последствий.
— Он смотрел на нее! Он осмелился прикоснуться к ней! — вспыхнул Люсьен.
— И из-за этого ты решил отказаться от десятков торговых кораблей? Стал бы ты из-за пустяка подвергать риску наш договор с Роффо?
— Ты не понимаешь! — вскричал Люсьен. — Ты не понимаешь, через что мне приходится идти! Джессмин и любит и не любит меня. Она чувствует себя обязанной мне, ты понимаешь, обязанной! Ей кажется, что она должна любить меня за то, что я для нее сделал. Это еще хуже, чем было, дядя.
— Чего же ты хочешь от меня? Сочувствия? Жалости? — Фейдир шагнул к двери. — Спокойной ночи, ваше величество. Спокойного вам сна.
— Подожди! — позвал его Люсьен.
Посланник медленно повернулся в дверях. Красивое лицо племянника странно переменилось, оно было искажено каким-то незнакомым чувством.
— Скажи, ты когда-нибудь любил меня? Было тебе когда-нибудь не наплевать на меня?
Фейдир довольно долго молчал, затем его губы растянулись в любезной, но холодной улыбке.
— Никогда. Я терпеть тебя не мог с самого твоего рождения. Я любил только твою мать. А она любила только тебя, так что мне ничего не доставалось. Ты всегда был для меня не больше чем просто орудием, инструментом.
Последовала пауза, затем Фейдир злорадно заметил:
— Это я заставил твою мать, Голенну, лечь в постель с твоим отцом. Это я сделал возможным твое зачатье. Это я породил тебя! Твои няньки, учителя, инструкторы фехтования — все были моими людьми. Когда ты родился, ты не дышал, и это я причинил тебе боль и заставил закричать и сделать первый вздох. Каждый шаг, который ты делал, ты делал с моего разрешения. Ты марионетка, Люсьен. Моя марионетка. Настанет день, когда я потяну за ниточки и ты запляшешь, племянник. Ох, как ты запляшешь!
Фейдир внимательно наблюдал за лицом молодого короля, но Люсьен научился скрывать свои мысли. Мышцы его рта и скулы словно одеревенели, только кожа побледнела и глаза неподвижно глядели в одну точку. Фейдир засмеялся, и самообладания Люсьена как не бывало. Он отвернулся, чтобы по лицу его нельзя было прочесть его мыслей, и Фейдир, все еще смеясь, вышел в коридор.
***
Примерно через две недели после первой своей безрассудной вылазки Гэйлон снова вошел в Тень Сьюардского замка. Время он тоже выбрал тщательно — как раз перед заходом солнца. В руке он держал отличный меч, выкованный для него Сезраном. Юноша долго обдумывал, как лучше всего начать военные действия против Тени и ее призрачных обитателей, и был готов действовать с умом и хитро, лишь бы победить своего сильного противника. Все уроки Дэрина, касающиеся честной и справедливой игры, не должны были помешать ему. И вот он вступил в Тень, ощущая легкий бодрящий страх и предвкушая опасность. Черный туман заклубился вокруг него, скрывая заходящее солнце и стены замка. Все звуки стихли, а Камень на руке погас, как и в прошлый раз. Гэйлон остановился, внимательно оглядываясь по сторонам.
Наконец позади него раздался шепот:
— Гэйлон?
— Покажись, — приказал принц.
Туман зашевелился, и Люсьен со своим Галимаром в руке возник прямо перед юношей на расстоянии длины клинка.
— Не стоило тебе возвращаться, Гэйлон. На этот раз ты умрешь, принц, — Люсьен уставился на Гэйлона своими пустыми глазами. — En garde!
Гэйлон ринулся вперед и вонзил свой меч в грудь Люсьена прежде, чем тот успел поднять свое оружие. Люсьен отшатнулся назад, и Гэйлон высвободил клинок, по которому расплывалась черная густая кровь. Люсьен отступил еще на шаг и опустил голову, чтобы исследовать рану. Затем на губах его снова заиграла легкая улыбка.
— Ты поступил бесчестно, принц. Значит, я хорошо тебя учил. Только видишь ли, в чем дело, — Люсьен провел по груди рукой, — ты не сможешь убить меня.
Гэйлон молча смотрел, как страшная рана на груди Люсьена закрылась, даже на одежде не осталось никакого следа дыры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125