Он напоминает мне бледную саламандру. Та тоже живет под камнями и жалит кого ни попадя, — сказав это, Гиркан заискивающе улыбнулся Люсьену. — Я лекарь, милорд, и мне очень тяжело видеть все то, что он делает с людьми при помощи своих богом проклятых инструментов. Мне кажется, что теперь мне навечно уготована судьба подручного палача, который приводит в чувство какого-то несчастного грешника и помогает ему прожить еще немного, для того чтобы Рамм мог закончить свою грязную работенку. Что касается Госни, то я не хотел бы, чтобы он попал в лапы этого палача и мучителя. Я уже был при дворе, когда он родился. Его мать, Идонна, была женщиной редкой красоты: хрупкая, изящная, светлокожая, с такими длинными волосами, что она могла сидеть на них. Жаль, что она умерла так скоро. Неизлечимая болезнь. Я ничего не мог сделать для бедняжки. Удивительно, что она попросила, чтобы ее тело похоронили в склепе в гробнице Черных Королей?
Люсьен отпил глоток вина, едва чувствуя вкус. Гробница! Перед его мысленным взором возникло лицо Дэрина, выхваченное из тьмы падающим из окна светом. Сажа, траурная сажа была у него на лбу! И Люсьену вдруг расхотелось выслушивать дальнейшую родословную герцогов Госнийских. Он больше не слушал болтливого старого доктора.
Итак, Кингслэйер ему бесполезен. Значит, необходимо сделать так, чтобы и Фейдир никогда не смог им воспользоваться. Дядя с нетерпением ожидал прибытия Госни и принца, и теперь Люсьену нужно было придумать, как опередить его и уничтожить обоих прежде, чем они попадут в руки старого мага. Некоторое время он смаковал эту мысль, но он все же отреагировал, когда Гиркан упомянул Джессмин.
— Как-как ты сказал?
Застигнутый вопросом Люсьена на полуслове, Гиркан вопросительно уставился на короля.
— Сир?
— Что там насчет Джессмин?
— Я говорил, что ваша бессонница мне вполне понятна. Если бы я предвкушал свадьбу с такой прекрасной девушкой, как наша принцесса, я тоже не смог бы уснуть. Трудно поверить, что через пару недель ей исполнится пятнадцать. Кажется, что еще только вчера?
Старик был совершенно непереносимым болтуном и занудой. Люсьен откинулся на спинку кресла и, подавив зевок, заставил себя послушать пространные рассуждения Гиркана еще немного. Как любил повторять Фейдир, каждый человек на что-то годился. Даже Гиркан.
***
По главной улице городка, обгоняя Гэйлона и Дэрина, с гулом прокатился тяжеленный фургон, влекомый упряжкой из восьми могучих ломовых лошадей, копыта которых были величиной с ведро. Из-под этих копыт вылетали целые фонтаны жидкой грязи, и Дэрин заблаговременно направил Эмбер к обочине. Кэти слушалась Гэйлона неохотно и медленно, и поэтому грязь, выплеснувшаяся высоко вверх из-под огромного колеса, окатила Гэйлона с головы до ног. Проклятья Гэйлона были виртуозны и цветисты, и Дэрин прикрыл лицо капюшоном плаща, чтобы скрыть улыбку. Парень ехал верхом как истинный аристократ, выпрямив спину и развернув плечи, однако ноги его чуть ли не волочились по земле. Теперь, в довершение картины, принц был облеплен грязью и выглядел вовсе не по-королевски.
С самого начала они долго не могли договориться, кто на какой лошади поедет. Дэрин настаивал на том, что Гэйлону нужно ехать верхом на Эмбер, так как обожженная рука его была забинтована и болела, да и сам принц чувствовал сильную усталость после своей борьбы с заклятьем Фейдира. Кроме всего этого, Гэйлон, в конце концов, был принцем. Гэйлон не слушал никаких аргументов герцога и, смастерив из обрывков веревки некое подобие сбруи, взгромоздился Кэти на спину без седла.
Кэти была несколько крупнее обычных пони, да и в лице Гэйлона было еще много детского, так что в целом зрелище получилось не слишком комичное. Кэти же, дождавшись, пока Гэйлон усядется, аккуратненько сбросила его на землю. К счастью, падать было не высоко. Во второй раз Гэйлон уже был готов к ее коварным маневрам и ухитрился остаться верхом на ней даже тогда, когда, сердито взбрыкивая, кобыла мчалась по извилистой тропе. В конце концов она, казалось, покорилась, но еще не раз в ее крупных фиолетовых глазах вспыхивали злобные огоньки, и Гэйлон либо оказывался на земле, либо вынужден был цепляться за гриву, чтобы не упасть. С грехом пополам они добрались до Ривербенда.
За прошедшие девять лет городок сильно переменился. Во-первых, он сильно разросся и теперь занимал не только пойменный луг, примыкающий к берегам Южного рукава, но и часть холмов на другой стороне почтового тракта. Теперь в нем появилась рыночная площадь и несколько постоялых дворов, самым маленьким из которых была гостиница «Веселая Речка». Это древнее сооружение, правда, было расширено и заново побелено, однако ни то ни другое не могло скрыть ни его ветхости, ни почтенного возраста. Чувствовалось, что среди местных жителей это по-прежнему самое любимое место, что подтверждалось и количеством людей, которые набились в тесный маленький зал на первом этаже. Гостиница тоже была переполнена, но не солдатами, как в прошлый раз, а разношерстными пришельцами, которые прибыли в Виннамир, чтобы стаскивать с холмов гигантские стволы деревьев и отправлять их в большегрузных фургонах в Занкос и Катай.
При виде лагерей лесозаготовителей, которые им довелось проезжать, Гэйлон пришел в ярость. В этих временных поселках был широко распространен труд рабов, и смерть ежедневно уносила жизни нескольких человек, которые с веревками и цепями работали на крутых склонах. Спускать тяжелые бревна с горы вниз, к дороге, где их уже можно было грузить на телеги, было действительно опасным занятием, однако гораздо сильнее был огорчен Гэйлон страшными шрамами, которые оставались на земле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125