– Это единственная причина? Что я могу пригодиться?– Нет, – сказала Джейн, – это причина, по которой вы находитесь на корабле. Знаете, я смогу проводить с вами очень немного времени. У меня прорва дел по подготовке к операции. Но есть ещё кое-что: я хочу знать о ней. О Кэти. Какой она была. Как она выглядела, как вела себя. Я хочу, чтобы вы рассказывали мне о ней.– Я расскажу вам о ней, – согласился я. – Но при одном условии.– Каком же?– Вы должны рассказать мне о себе.– Зачем?– Потому что целых девять лет я жил, зная, что моя жена мертва. Теперь я встретил вас, и у меня внутри всё перевернулось. Чем больше я буду узнавать о вас, тем лучше буду привыкать к мысли, что вы – не она.– Во мне нет ничего интересного. И мне всего лишь шесть лет. Вряд ли за это время можно успеть сделать что-нибудь выдающееся.– За минувший год я натворил больше, чем за предыдущие семьдесят пять, – возразил я. – Можете мне верить: шесть лет – это совсем не мало.
– Сэр, позволите составить вам компанию? – спросил красивый молодой (вероятно, не старше четырёх лет) солдат Специальных сил. Они впятером стояли передо мною, держа в руках подносы с едой.– Стол свободен, – ответил я.– Некоторые предпочитают есть в одиночестве.– Я не из их числа. Прошу вас, присаживайтесь все.– Спасибо, сэр. – Солдат опустил поднос на стол.– Я – капрал Сэм Мендель Мендель, Грегор Иоганн (1822-1884) – основоположник учения о наследственности, на базе которого зародилась генетика

. Это рядовые Джордж Линней, Вилл Гегель, Джим Бор и Жан Ферми.– Лейтенант Джон Перри, – в свою очередь представился я.– Что вы думаете о «Ястребе», сэр? – спросил Мендель.– Здесь спокойно и тихо, – ответил я.– Вы правы, сэр, – сказал Мендель. – Я только что говорил Линнею, что не думаю, чтобы я говорил больше десяти слов в месяц.– В таком случае вы только что побили свой рекорд.– Вы не разрешили бы наш спор, сэр? – обратился ко мне Мендель.– Мне придётся сделать для этого что-нибудь сложное?– Нет, сэр. Мы всего лишь хотим узнать ваш возраст. Видите ли, Гегель поспорил, что ваш возраст больше, чем удвоенная сумма возрастов всего нашего отделения.– И какова же эта сумма?– В отделении десять человек, считая меня, – принялся объяснять Мендель, – и я старше всех. Мне пять с половиной. Остальным – от двух до пяти. В сумме получается тридцать семь лет и примерно два месяца.– Мне семьдесят шесть, – сказал я. – Так что Гегель прав. Хотя он выиграл бы, поспорив о любом новобранце. Землян вербуют лишь после того, как им исполняется семьдесят пять. И позвольте мне сознаться: быть вдвое старше, чем все ваше отделение, не очень-то приятно.– Да, сэр, – согласился Мендель. – Но, с другой стороны, в этой жизни мы участвуем по крайней мере вдвое дольше вас. Так что то на то и выходит.– Пожалуй, вы правы.– Это, наверно, интересно, сэр, – вступил в беседу Бор, сидевший чуть поодаль от меня. – Перед этой вы уже прожили целую жизнь. На что это было похоже?– Что вы имеете в виду? – переспросил я. – Моя жизнь или то, что я живу второй жизнью?– И то и другое.Внезапно я осознал, что ни один из пятерых моих сотрапезников даже не взял вилки, чтобы приступить к еде. И во всей просторной столовой, где только что слышалось обычное лязганье подносов и негромкий стук вилок, наступила едва ли не мёртвая тишина. На память мне пришли слова Джейн о том, что все очень интересуются мною. Несомненно, так оно и было.– Мне нравилась моя жизнь, – сказал я. – Не знаю, могло ли в ней найтись что-нибудь захватывающее или даже просто интересное для любого, кто не прожил её. Но для меня эта жизнь была хорошей. Что касается мысли о том, что у меня перед этой жизнью была ещё одна, то, честно говоря, я пока что не думал об этом. И никогда не думал о том, какой будет новая жизнь, перед тем как её начать.– В таком случае почему же вы так поступили? – спросил Бор. – Ведь должно же было у вас иметься хоть какое-то представление о том, как это будет.– Нет, я этого совершенно не знал, – честно сознался я. – И не думаю, чтобы знал хоть кто-нибудь из нас. Большинство никогда не было на войне или даже на военной службе. Никто из нас не знал, что здесь заберут наше сознание и пересадят его в новое тело, которое лишь частично является тем, чем мы были прежде.– Мне это кажется глупостью, сэр, – заявил Бор, и я сразу вспомнил о том, что на Земле люди даже вдвое-втрое старше, чем он, считаются самыми бестактными. – Не пойму, почему кто-то может захотеть ввязаться в историю, о которой не имеет ни малейшего понятия.– Вам ведь никогда не приходилось быть стариком, – вздохнул я. – Неизмененный человек семидесяти пяти лет может вести себя куда опрометчивее, чем вы.– А в чём тут может быть разница? – продолжал допытываться Бор.– Именно это и должен спросить двухлетний, который просто не знает, что может постареть.– Мне три, – немного обиженно возразил Бор. Я поднял руку.– Подождите, давайте попробуем по-другому. Мне семьдесят шесть, и, вступая в ССК, я действительно сделал, как это у нас называется, «прыжок веры». С другой стороны, это был мой выбор. Я не обязан был так поступать. Если вам трудно вообразить, что всё это должно было для меня значить, попытайтесь посмотреть с моей точки зрения. – Я указал на Менделя. – Когда мне было пять лет, я ещё толком не умел шнуровать свои ботинки. Если вы не можете представить себе, что такое дожить до моих лет и вступить в ССК, то подумайте, насколько трудно для меня представить себе полностью взрослого пятилетнего человека, не знающего ничего, кроме войны. Если даже отложить в сторону всё остальное, то я неплохо знаю, на что похожа жизнь за пределами ССК.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108