– Хорошо, тогда с мальчиком я поговорю завтра, а послезавтра уеду. Вернусь примерно через месяц с женой и необходимыми документами. Сколько ей надо будет здесь пробыть?
Священник повернулся к нему, снова озадаченный вопросом друга.
– Что ты имеешь в виду?
– Я спрашиваю, сколько времени жена должна будет оставаться на Гоцо?
Было видно, что священник начинает понимать замысел Кризи.
– Значит, ты так решил поступить?
Паром выходил из бухты в открытое море. Кризи спокойно сказал:
– Да, отец мой, именно так.
– По крайней мере шесть месяцев, – ответил священник, – иначе всем все станет ясно. Меня ты выставишь в самом неприглядном свете, а что станет с членами комиссии, я вообще не представляю. Так что придется ей жить в твоем доме с тобой и с мальчиком и играть роль его заботливой матушки. – Следующая фраза священника прозвучала резко и повелительно. – Никак не меньше полугода, Уомо.
Кризи осушил стакан и встал.
– Будь по-твоему, – сказал он. – Полгода так полгода. Ты сможешь завтра переговорить с епископом, а после этого – с мальчиком? А потом прислать его ко мне домой около шести вечера? Естественно, если сам он захочет прийти.
Священник попытался сделать последнюю попытку. Глядя Кризи прямо в глаза, он произнес:
– Почему бы все-таки тебе не переждать несколько месяцев… Почему не усыновить мальчонку помоложе? В приюте есть несколько отличных ребятишек, из которых кто-нибудь тебе обязательно приглянулся бы.
Кризи пожал плечами.
– Уверен, что там есть хорошие ребята, но я собираюсь усыновить Майкла Саида, и сделать мне это надо не позднее, чем через восемь недель.
Сказав это, он повернулся и пошел прочь.
* * *
Майкл Саид сидел в одиночестве в дальнем углу приютского двора. Он машинально перелистывал журнал, но не видел ни текста, ни иллюстраций к нему. Мыслями он был в доме на холме, куда приходил вчера вечером.
Он сидел за столом под увитым виноградом деревянным навесом часа два, и за это время выпил три большие банки пива. Огромный американец сходил на кухню и принес оттуда на подносе тонкие ломтики вяленого мяса.
– В Америке такое мясо называют джерки, но я научился готовить его в Родезии. – Он взглянул на паренька. – Знаешь, как теперь называется Родезия?
– Зимбабве, – тут же выпалил Майкл.
Американец одобрительно кивнул, прожевал тонкий ломтик вяленой говядины и сказал:
– Родезийцы называют такое мясо бильтонг. Готовят его обычно из мяса диких животных, чаще всего газелей. Его сильно солят, а потом на несколько дней вывешивают на самом солнцепеке. После этого оно может храниться годы. Десятка фунтов бильтонга достаточно, чтобы человек не умер от голода в течение нескольких недель. А я делаю бильтонг из говядины, которую покупаю в мясной лавке Джона. Давай попробуй кусочек.
Майкл взял ломтик мяса и положил в рот. Ему показалось, что на вкус он как кожаная подметка. Но чем дольше он жевал, тем сильнее становился вкус мяса. Съев первый кусок, он решил, что бильтонг просто великолепен. Не прошло и пятнадцати минут, как на подносе ничего не осталось.
Они много говорили в тот раз. Американец задавал массу вопросов. Мальчик понимал, что он проверяет его знания и сообразительность. Сначала, правда, он этого не замечал. На вопросы отвечал легко. После второй порции пива он так освоился, что смог наконец произнести слова, которые повторял про себя всю дорогу, взбираясь на холм. Прямо взглянув в глаза огромного мужчины, он спросил его:
– Как мне вас называть?
Мужчина слегка улыбнулся.
– Кризи, – сказал он. – На ты, без всякого «мистера» и на «ты». Или по прозвищу. Ты его знаешь?
Мальчик кивнул:
– Уомо, мне очень жаль твою жену и дочь. Нам всем их очень жаль. Надя всегда приходила на Рождество в приют с подарками, иногда приносила нам вкусную еду. Овощи и фрукты, наверное, приносила с фермы отца. Нам всем очень ее не хватает.
Он продолжал так же пристально и прямо смотреть хозяину дома в глаза, хоть в них ничего не отражалось. Полуприкрытые тяжелыми веками, чуть ли не сонные, они бесстрастно смотрели в лицо мальчику. Потом Кризи кивнул, встал и пошел на кухню за пивом.
Они все говорили и говорили, а солнце медленно тонуло в море. Майкл чувствовал себя уже настолько непринужденно, что сам стал задавать Кризи вопросы. Сначала он спросил:
– Уомо, откуда у тебя эти страшные шрамы?
Мужчина пожал плечами.
– Это – память о войнах, в которых я участвовал.
– Где?
– Да везде – в Северной, Южной и Западной Африке, в Азии, на Ближнем Востоке. Куда меня только жизнь не заносила.
Паренек совсем расхрабрился.
– Ты был наемником? – спросил он.
– Любой, кто работает за деньги, – наемник.
– Ты много людей убил?
Последовало продолжительное молчание. Кризи смотрел вдаль, мимо холмов и селений Гоцо, мимо голубых волн моря, мимо Комино и Мальты.
Он спокойно ответил стандартной фразой:
– Не помню.
Потом Кризи встал и спросил:
– Плавать умеешь?
– Конечно.
– Давай поплаваем.
– Я плавки не взял.
Американец усмехнулся.
– Они тебе не нужны. Но если стесняешься, можешь плавать в трусах.
Мальчик сбросил с себя всю одежду. Они поплыли вместе. В длину бассейн составлял сорок футов. В какой-то момент Кризи сказал пареньку:
– В заплыве на две длины я тебя обгоню.
Мальчик плавал хорошо и быстро, но отстал от Кризи на шесть футов. Окончив заплыв, он повис в воде, ухватившись за край бассейна, и, задыхаясь, проговорил:
– Ну и силен же ты, Уомо!
Кризи усмехнулся.
– Я каждое утро проплываю этот бассейн в длину сто раз. Это – лучшая зарядка, о которой только можно мечтать.
Когда парнишка уходил, Кризи, прощаясь с ним у двери, с серьезным видом негромко сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102