Маркиз, говоря это, расстегнул сюртук, вынул бумажник и достал из него два чека по двести пятьдесят тысяч франков каждый.
— Отдайте мне письмо, — сказал он.
— О, мой милый, — ответила Блида, — я нахожу, что вы чрезвычайно наивны.
— Наивен? Отчего?
— Оттого, что вы думаете, будто я держу в этой отвратительной меблированной комнате письмо, которое стоит пятьсот тысяч франков.
— Так где же оно?
— Это тайна! Назначьте час: к вам явятся и вручат вам письмо взамен чеков.
— Хорошо! — сказал Эммануэль. — Я назначаю полдень.
Полчаса спустя он вернулся в свой отель на улице Пентьевр.
Маркиза стояла у окна спальной. Она вскрикнула от радости, увидав въезжавшую во двор карету, и поспешила навстречу мужу.
—Ах, друг мой, — сказала она ему. — Я обо всем догадалась и все поняла, когда вы уже уехали… Какое неблагоразумие и как это дурно с вашей стороны!..
Она смеялась и плакала, говоря это, и сжимала маркиза в своих объятиях. В это время подбежали маленькие девочки и обхватили шею отца розовыми маленькими ручонками. Эммануэль понемногу начал успокаиваться; ему показалось, что новая жизнь раскрывается перед ним, и в продолжение часа, сидя за столом между женою и детьми, маркиз Шаламбель де Флар-Монгори считал себя счастливейшим из смертных.
В полдень ему доложили, что кто-то желает его видеть. Эммануэль поднялся в кабинет и принял явившегося к нему посетителя. Это был старик высокого роста, седой, хотя глаза его еще светились, как у юноши. По этому описанию читатель должен узнать графа Арлева.
— Маркиз, — сказал он, — мне поручено вручить вам это письмо взамен пятисот тысяч франков.
И он подал запечатанный конверт маркизу. Тот разорвал его и вынул уже пожелтевшее письмо, взглянул на подпись, узнал ее, и затем пробежал все письмо. Содержание его было, действительно, то самое, о котором говорила Блида; это было то ужасное письмо, которое грозило разрушить супружеское счастье маркиза.
В свою очередь, он протянул старику оба векселя, составляющие сумму в пятьсот тысяч франков. Последний взял их, осмотрел, одобрительно кивнул головой, встал, поклонился и вышел.
Оставшись один, маркиз зажег свечу, поднес к огню письмо и сжег.
«Да, — сказал он себе, — решительно есть люди, которые родились под счастливой звездой. Мое семейное спокойствие, нарушенное на некоторое время, снова обеспечено. Меня могли убить сегодня утром, но я вернулся жив и невредим. Я действительно счастливый человек и бросаю вызов судьбе».
Но едва он подумал, как судьба, по-видимому, пожелала принять брошенный им вызов. Дверь отворилась и вошел старик Жан, неся на подносе визитную карточку. На этой карточке, маркиз, вздрогнув, прочитал имя, которое показалось ему небесным предостережением:
«Барон де Мор-Дье».
— Ах, — прошептал он, задыхаясь. — Это человек, приносящий несчастье! Что еще он хочет предсказать мне?
XXVII
— Сударь, — сказал старик Жан, — господин ждет…
— Ждет? — спросил маркиз, вскакивая со стула, — ждет, говоришь?
— Да, сударь.
— Он… осмелился…
— Этот господин с орденом, прилично одет, отчего я должен был отказать ему? Он в комнате рядом.
— Впусти его, — печально проговорил маркиз.
Жан открыл дверь, и маркиз Шаламбель де Флар-Монгори увидел входившего барона де Мор-Дье. Барон не был одет так плохо, как накануне: платье его было вполне прилично и зеленая с красным ленточка украшала его петлицу. Он вошел непринужденно, как истый джентльмен, и небрежно протянул руку маркизу.
— Здравствуйте, — холодно встретил его Эммануэль, не принимая его руки, — садитесь.
— Как, — спросил барон, — вы не хотите пожать мою руку, маркиз?
— Извините меня, но…
Де Мор-Дье принял надменный вид.
— Вот как! — вскричал он. — Вы издеваетесь надо мною, господин Шаламбель?
— Милостивый государь!
— Вы отказываетесь пожать мою руку, но ведь мы, мне кажется, принадлежим к одному роду…
И барон, сделав ударение на последнем слове, замолчал, но немного погодя прибавил:
— Мы с вами члены одного и того же дома, я полагаю…
— Я, сударь, и не отрицаю этого…
— Мы с вами одинакового происхождения, как кажется.
— Разумеется, — пробормотал Эммануэль.
— И когда люди…
— Милостивый государь, — перебил его де Флар, — позвольте мне сказать одно слово.
— Говорите…
— Если я отказался пожать вашу руку, то не из презрения к вам. Я не лучше вас — увы! — а потому…
— Почему? — спросил барон.
— Из суеверия, — договорил Эммануэль, опуская голову.
— Вы заврались, сударь.
— Нет, — ответил маркиз, — я верю в пагубные влияния. Извините меня за это.
— Иначе говоря, я приношу вам несчастье?
— Мне кажется, что это так.
— Что вы хотите этим сказать?
— Выслушайте меня, вчера я встретил вас…
— У дверей посольства…
— Я избежал опасности и был не прав, похваставшись перед вами своим счастьем.
— Это правда. Ну и что же?
— Ну вот, после того как я расстался с вами, со мною тотчас же случилось несчастье.
Барон вздрогнул.
— Что вы говорите? — спросил он поспешно.
— Правду!
— Что же такое с вами случилось?
— Сначала я получил письмо, оно было от Блиды. У нее оказалось письмо полковника Леона, адресованное ко мне.
— А! Я догадываюсь. Она хочет шантажировать вас.
— Именно.
— Ну, граф, ведь вы богаты! — вскричал барон.
— Подождите, это еще не все, — возразил маркиз.
— Что же еще?
— У меня дуэль… и еще какая дуэль!
— Вы будете драться?
— Нет, я уже дрался сегодня утром.
— Ну, вот, видите, — сказал барон с улыбкой, — у вас такой прекрасный вид, что я решительно не верю, что я приношу вам несчастье; если бы встреча со мною была так несчастлива, как вы это утверждаете, то вы были бы убиты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129