Последний, несмотря на легкую лихорадку, весело беседовал с ним.
— Здравствуйте, граф, — приветствовал графа д'Асти майор, — вы очень любезны, что пришли навестить своего крестника.
Граф пожал руку майору и поклонился Арману.
— Как вы себя чувствуете? — спросил он, тщетно стараясь придать своему голосу оттенок сочувствия.
— Лучше, граф, гораздо лучше.
— Не чувствуете боли?
— Почти совсем не чувствую. Граф печально улыбнулся.
— Я пришел проститься с вами.
— Как! Вы уезжаете?
— Графиня и я рассчитывали завтра вечером уехать из Бадена.
— И вернуться в Париж?
— Да, но судьба может распорядиться иначе.
— Что вы хотите этим сказать, граф?
— Вы дрались сегодня, а я дерусь завтра.
— Вы! — вскричал майор с искусно разыгранным удивлением.
— Да, граф, я.
— С кем же? И по какому поводу?
— Я дерусь с одним неудачным игроком, виконтом де Р., которому досадно видеть мое счастье в игре.
— Но это безрассудство, любезный граф!
— Не далее как сегодня утром я согласился бы с вами, но вечером я был возбужден, меня лихорадило, и я принял вызов виконта. Вы догадываетесь теперь о причине моего посещения?
— Я буду вашим секундантом, — заявил майор. — Но мне кажется, что наш молодой друг не в состоянии ехать с нами.
— Я согласен с вами.
— И если у вас нет под рукой никого…
— Решительно никого.
— То я берусь устроить ваше дело, любезный граф. В отеле «Англия» живет немец — капитан, служивший еще при Наполеоне, и я уведомлю его. Он будет в восторге оказать вам эту услугу.
— Отлично, — согласился граф.
— Где назначено место поединка?
— В Лихтентале, за монастырем.
— В котором часу?
— В семь часов утра.
— Мы явимся к вам в шесть.
Граф д'Асти поговорил еще несколько минут с Арманом и майором, затем простился с ними и возвратился домой.
— Как здоровье графини? — осведомился он у горничной.
— Графиня снова легла в постель, у нее продолжается лихорадка.
Еще накануне д'Асти поднялся бы в комнату жены, не колеблясь и не сомневаясь, что его впустят туда. Но после ссоры, развившейся между ними, он не решился на это и заперся в своей комнате. Не успел граф уйти из комнаты, где лежал Арман, как в ней бесшумно отворилась дверь, и Дама в черной перчатке появилась на пороге. Она села около него, взяла его руки в свои и спросила:
— Как вы себя чувствуете теперь, друг мой?
Ее голос звучал так ласково и нежно, что раненый вздрогнул от радости.
— Я не чувствую никакой боли, — ответил он, — особенно когда вижу вас… да притом это простая царапина.
— Скажите лучше, что ваш противник глупец, нарушивший мои приказания. Этот сумасшедший чуть было не убил вас.
Очаровательная улыбка озарила лицо молодого безумца.
— Ну, что же, — возразил он, — я умер бы за вас… Она судорожно сжала его руку.
— Вы ребенок, — прошептала она, — благородный, но безрассудный ребенок, которого я награжу когда-нибудь за преданность, выказываемую по отношению ко мне… а пока вы должны жить, и жить ради любви графини.
При этих словах Арман побледнел и вздрогнул.
— Ах! — воскликнул он. — Неужели еще не все?
— Нет еще.
— Что же я должен еще исполнить?
— Она должна полюбить вас… необходимо… Дама в черной перчатке с минуту колебалась.
— Нет, — сказала она. — К чему? К чему посвящать вас в тайны вашей будущей роли? У вас может не хватить мужества.
— Значит, эта роль отвратительна? — спросил в волнении Арман.
— Нет, но надо сильно любить меня, чтобы выполнить ее до конца.
— О, я люблю вас! — в порыве страсти вскричал он, обвороженный взглядом и улыбкой этой странной женщины.
— Вы будете повиноваться мне?
— Разве вы можете в этом сомневаться?
— Нет, и в доказательство этого приказываю вам молчать, — шутливо сказала она, вновь взяв его за руку.
— Почему?
— Потому что у вас лихорадка, и вам необходим покой. Доброй ночи!
Она коснулась губами бледного лба Армана, встала, послала ему рукой привет и исчезла. Но Дама в черной перчатке прошла не в свою комнату, с темными обоями, которую мы уже знаем, но поднялась на верхний этаж и постучала в дверь, которая немедленно отворилась. Это была комната графа Арлева.
Майор сам отворил дверь молодой женщине, приложил палец к губам и чуть слышно прошептал:
— Тс… пойдемте!
Он увлек ее в угол комнаты, за кровать. Толстый ковер, покрывавший весь пол, совершенно заглушал их шаги. Дойдя до угла, майор наклонился к стене, откуда проскальзывал луч света.
— Смотрите, — сказал он Даме в черной перчатке. Свет шел из отверстия, просверленного в стене, отделявшей дом майора от дома графа д'Асти. Это отверстие имело форму воронки. В доме графа оно было величиной с пятифранковую монету, а на противоположной стороне раза в три больше. Это отверстие, о существовании которого обитатели соседнего дома, очевидно, не подозревали, соединяло комнату, занимаемую майором, с комнатой графини д'Асти. В ее комнате это отверстие приходилось под картиной в готической раме и очень искусно скрывалось складками обивки, покрывавшей стены.
При помощи этого отверстия, напоминавшего собою слуховую трубку, в комнате майора можно было слышать каждое слово, произнесенное шепотом у графини, даже самый слабый вздох. Постель и альков графини, находившиеся как раз напротив, были также ясно видны, и благодаря этому отверстию Дама в черной перчатке могла прошлую ночь присутствовать при страданиях, тревоге и обмороке графини; она узнала благодаря ему же о решении графа и графини покинуть Баден на следующий день.
— Взгляните, — сказал майор.
Дама в черной перчатке приложила глаз к отверстию и при свете ночника увидала Маргариту де Пон, сидевшую на кровати, закутанную в меховую накидку и горько плачущую, закрыв лицо руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129