Эммануэль поздоровался со своим противником и с его секундантами, затем отошел немного в сторону и дал время последним определить условия. В течение пути маркиз не проронил ни слова и впал в какое-то уныние. Тысяча мрачных предчувствий охватывали и терзали его, заставляя сильно биться его сердце. Но как только маркиз вышел из кареты и ему пахнул в лицо холодный туман и свежий утренний ветерок, он вернул себе спокойствие и хладнокровие. Пока секунданты мерили шпаги, он посмотрел на своего противника и сказал себе:
«Стыдно было бы быть убитым этим плебеем… Это равносильно смерти где-нибудь под забором».
— Господа, — сказал Арман, — потрудитесь снять сюртуки.
Маркиз снял сюртук и галстук, расстегнул рубашку, и, засучив рукава, взял шпагу из рук секунданта. И в эту минуту ему представилось, что он снова видит благородное улыбающееся лицо своей жены и слышит свежий и звонкий голосок маленькой Берты и ее сестры. Но это было лишь одну секунду. Едва он почувствовал в своей руке шпагу, как кровь прилила к его сердцу и глаза заблистали; и этот человек, который уже семь лет не прикасался к своей шпаге, стал в позицию, сохраняя полное хладнокровие, присущее грозным «Друзьям шпаги».
— Гм! — прошептал молодой студент Гастон де Рубо на ухо Арману. — Мне кажется, что Фредерик будет убит.
— И мне также, — ответил молодой человек; Фредерик Дюлонг посещал фехтовальные залы гораздо усерднее, чем лекции своего факультета. Если маркиз был удивительный дуэлист, то и старый студент обладал большой опытностью в дуэлях на шпагах, часто дрался и, вылезая из кареты, шел к месту поединка уверенный, что убьет своего противника. Но эта уверенность исчезла, как только глаза его встретились с глазами маркиза.
Перед тем как нанести удар, оба противника смотрели друг на друга в течение трех секунд, и эти три секунды показались студенту целой вечностью. Маркиз был человек, которого вызывают на дуэль, заставляют драться, у которого есть жена и дети и который, слывя богачом, находит свою жизнь прекрасной и счастливой.
Старый студент был праздношатающийся, у которого не было ни кола, ни двора, ни семьи, ни отечества, ни привязанности, ни надежд и для которого будущее представлялось таким же беспросветным, как прошедшее, а прошедшее — как настоящее, находивший жизнь однообразной и заботившийся о ней столько же, сколько о табачном дыме.
Конечно, можно было бы предположить, что один из этих двух противников, богатый, счастливый, имевший очаг и дорогих существ, задрожит и не выдержит взора другого, для которого подобная встреча, по-видимому, была находкой.
Но случилось как раз наоборот: отец семейства обратился во льва, его сверкающий взор навел внезапно ужас на студента. Шпаги скрестились, ударились одна о другую и в течение минуты скользили друг по другу, и эта минута положила конец дуэли.
Секунданты увидели, как один из дерущихся направил удар своей шпаги, и услышали крик; у другого шпага выпала, и он, схватившись рукой за сердце и пошатнувшись, упал. Первый был маркиз, второй, обливавшийся потоками крови, — его противник.
Эммануэль, наклонившись над последним, старался приподнять его, в то время как секунданты бежали к нему, и прошептал:
— Сударь… простите меня!..
— Да, — ответил студент разбитым голосом, — я вас прощаю… я виноват… но меня принудили… затем дождь… туман… Мне всегда говорили, что я умру в дождливый день.
Студент, истекавший кровью, потерял сознание. Доктор, которого он привез с собою и который дожидался на некотором расстоянии, подбежал, ощупал зондом рану и объявил, что она не смертельна. Раненый был перенесен в фиакр, а маркиз сел в свою карету. У Царской заставы последний приказал своим секундантам выйти и сказал:
— Наймите карету и поезжайте в отель. Я приду туда через час.
Затем, обратившись к кучеру, он приказал:
— Улица Масон-Сорбонна, 4.
Маркиз Эммануэль Шаламбель де Флар-Монгори приказал своей карете остановиться на улице Школы Медиков и пешком направился в квартиру Блиды. Не справившись у привратника, он вошел, позвонил и даже постучал. Дверь квартиры оставалась запертой. Тогда Шаламбель спустился и вошел в помещение привратника.
— Этой дамы нет дома, — последовал ответ, — но она приезжает каждый день в десять часов утра.
— Хорошо, я зайду еще раз, — сказал маркиз.
Так как было всего девять часов, Эммануэль начал прогуливаться по улице, куря сигару и не теряя из виду дома.
Ровно в 10 часов он увидал вышедшую из кареты женщину. Маркиз подошел: это была Блида.
— Милая моя, — сказал он ей, — я убежден, что ты не ждала моего визита.
— Да, по крайней мере, сегодня.
— Но ты, надеюсь, примешь меня?
— Конечно! Войдите.
Блида взяла ключ и пошла вперед. Эммануэль следовал за нею, вошел в так называемый салон и закрыл дверь. Блида выказала беспокойство.
— Не бойся, — сказал, улыбаясь, маркиз, — я не убью тебя и не имею к тому ни малейшего желания.
Тогда Блида сделалась нахальной.
— Вы явились предложить мне сделку? — спросила она.
— Нет…
— Так зачем же вы явились?
— Я принес вам назначенную вами сумму за письмо полковника.
— Пятьсот тысяч франков?
— Совершенно верно. Блида удивилась.
— Как! — вскричала она. — Вы достали их?
— Разумеется.
— Со вчерашнего вечера?
— Без сомнения.
— Но ведь вы же дрались сегодня утром.
— Как! Вы и это знаете?
— Я провела вечер со студентами, которые рассказали мне это. И вы не ранены?
— Нет, — холодно ответил маркиз, — но я думаю, что убил своего противника.
— Он умер! — проговорила с ужасом Блида.
— Нет еще, но может умереть сегодня вечером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129