– Ваша бабушка передала мне изумруды до того, как грабители открыли дверцу экипажа.Легкая улыбка скользнула по лицу Томаса. После короткого неловкого молчания он заговорил:– Вы так и не сказали, почему до сих пор не в постели. На дворе ночь, вы безусловно заслужили отдых.– Я… хм… – «Похоже, придется ему сказать. Все равно он увидит завтра пустое место на стене в галерее». – Ваша бабушка высказала очень странное пожелание.– Все ее пожелания довольно странны, – немедленно отозвался Томас.– На этот раз… – Глаза Грейс гневно сверкнули. И как она только докатилась до такой жизни? – Не думаю, что вам захочется помочь мне принести портрет из галереи.– Картину?Грейс кивнула.– Из галереи?Еще один безмолвный кивок.– Полагаю, речь идет не об одном из тех квадратных полотен скромных размеров?– Вы говорите о натюрмортах с фруктами?Томас кивнул, испытующе глядя на Грейс.– Нет. – Не дождавшись ответной реплики герцога, она добавила: – Она хочет портрет вашего дядюшки.– Которого?– Джона.Томас понимающе склонил голову и невесело усмехнулся:– Он всегда был ее любимчиком.– Но ведь вы его даже не знали, – заметила Грейс. В голосе Томаса ей послышалась отчужденность, словно он сам был свидетелем особых милостей, оказываемых герцогиней любимому сыну.– Разумеется, не знал. Он умер еще до моего рождения. Но отец рассказывал мне о нем.Лицо герцога приняло замкнутое, непреклонное выражение. Было ясно, что он не желает обсуждать эту тему.Грейс растерянно замолчала, не зная, что сказать, ожидая, пока Томас соберется с мыслями.Наконец, очнувшись от оцепенения, он поднял голову и заговорил:– Но этот портрет выполнен в натуральную величину.Грейс тотчас представила себе, как, едва держась на ногах, снимает тяжелую картину со стены.– Боюсь, что да.На мгновение Грейс показалось, что Томас готов повернуть в сторону галереи, однако в следующий миг он надменно вскинул голову, выпятив подбородок, и снова превратился в грозного, неприступного герцога Уиндема.– Нет, – твердо возразил он. – Вы не станете возиться с картиной посреди ночи. Если старуха непременно желает заполучить этот чертов портрет, пусть дождется утра и попросит одного из лакеев принести его.Грейс силилась улыбнуться, ведь Томас пытался встать на ее сторону, но усталость обратила улыбку в вялую гримасу. Вдобавок Грейс давно усвоила, что герцогине лучше не перечить.– Уверяю вас, больше всего на свете мне хочется сейчас улечься в постель, и все же проще выполнить пожелание ее светлости.– Вовсе нет, – непререкаемым тоном отрезал Томас, а затем, не дожидаясь ответа, повернулся и зашагал вверх по лестнице.Проводив его усталым взглядом, Грейс пожала плечами и поплелась в сторону галереи. В конце концов, не так уж и трудно снять картину со стены.Но не успела она сделать и десяти шагов, как услышала отрывистый окрик герцога.Грейс со вздохом остановилась. Ей бы следовало знать, что Томас не сдастся. В упрямстве он не уступал своей бабушке, хотя вряд ли ему пришлось бы по вкусу подобное сравнение.Едва сдерживая раздражение, Грейс пустилась в обратный путь. Со стороны лестницы раздался новый окрик, и ей пришлось прибавить шагу.– Я здесь, – недовольно проворчала она. – Боже милостивый! Вы перебудите весь дом.Томас выразительно закатил глаза.– Только не говорите мне, что собирались собственноручно снять картину со стены.– Если я этого не сделаю, ваша бабушка будет дергать сонетку всю ночь и мне вообще не удастся поспать.Герцог воинственно прищурился.– Внимательно следите за мной.– Следить? Зачем? – удивилась Грейс – Что вы задумали?– Я оборву шнур ее звонка, – заявил Томас и с новой решимостью устремился вверх по лестнице.– Оборвете шнур?.. Томас! – Грейс бросилась вдогонку за герцогом, но, разумеется, тот оказался куда проворнее, бессмысленно было и пытаться его настигнуть. – Томас! Вы не можете!Он обернулся. На лице его сияла улыбка, и это еще больше встревожило Грейс.– Это мой дом, – отрезал он. – И здесь я могу делать все, что мне вздумается.Пока Грейс пыталась осмыслить его слова, он стремительно пересек холл и ворвался в спальню герцогини.– Что вы тут вытворяете? – услышала Грейс его сердитый окрик. С тяжким вздохом она поспешила вслед за Томасом, его взволнованный возглас застал ее на пороге спальни. – Силы небесные! Вам плохо?– Где мисс Эверсли? – пробормотала герцогиня, безумным взглядом обшаривая комнату.– Я здесь, – торопливо отозвалась Грейс.– Вы принесли портрет? Где картина? Я хочу видеть моего сына.– Мадам, уже поздно, – попыталась объяснить Грейс, неуверенно, маленькими шажками продвигаясь вперед. Она понимала, что не сумеет остановить старуху, если той взбредет в голову рассказать внуку об удивительном сходстве напавшего на них разбойника с Джоном Кавендишем. И все же рядом с кроватью герцогини Грейс чувствовала себя увереннее, как будто, не спуская глаз с миледи, могла предотвратить беду. – Мадам, – мягко, увещевающе повторила она.– Утром вы сможете приказать лакею доставить вам портрет, – чуть сбавив тон, заметил Томас, – но я не желаю, чтобы мисс Эверсли надрывалась, перетаскивая картины, да еще среди ночи.– Мне нужен этот портрет, Томас, – прошептала герцогиня, и Грейс с трудом удержалась от желания взять ее за руку. Голос ее светлости звучал жалобно и глухо. Это был голос старой, больной женщины, в которой невозможно было узнать прежнюю герцогиню Уиндем, особенно когда она добавила: – Пожалуйста.Грейс посмотрела на Томаса. Он казался смущенным.– Завтра, – проговорил он. – Первым делом, если вам так этого хочется.– Но…– Нет, – оборвал старуху Томас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95