Само дерево было тоже украшено гирляндами из орхидей и бусами из раковин. Смитти и дети вырезали из банановых листьев фигурки ангелов, а Хэнк позаботился о главном украшении – настоящем рождественском подарке южных морей – красной звезде, которая была сейчас водружена на самую вершину сосны.
Мадди сидел, лениво развалясь, на крышке сундука, наслаждаясь самим духом Рождества, уютом и покоем настоящего домашнего праздника. Искреннее добродушное веселье, улыбки и смех украшали это торжество. Мадди был сторонним наблюдателем и не принимал никакого в нем участия, он по-настоящему расслабился, набив желудок и чувствуя в голове и на сердце легкость необыкновенную.
Уму непостижимо, но Маргарет умудрилась ничего не сжечь. Видимо, это был рождественский подарок судьбы. Они ели рыбу, в поимке которой Теодор принимал активнейшее участие, ели фрукты, собранные Лидией, совершенно неожиданно бананы были приготовлены самым чудесным образом. Теперь они собрались под своим рождественским деревом, сидели и смотрели на него, каждый погрузившись в свои мысли.
Вдруг Теодор достал из кармана губную гармонику и начал вертеть ее в руках. Мадди поморщился, а Хэнк и Маргарет обменялись обеспокоенными взглядами, но Теодор встал, обошел Лидию и Аннабель и протянул бесценный инструмент Хэнку.
– Ты умеешь играть рождественские песни?
Присутствующие перевели дух с облегчением, а Хэнк поднял гармошку к губам и заиграл «Тихую ночь». На втором куплете Маргарет присоединилась к нему. У нее был чистый и очень приятный голос. Она помахала рукой Мадди и детям, чтобы они ей подпевали. Так они пели гимн за гимном, каждый последующий громче и увереннее, чем предыдущий. Закончив пение, они засмеялись от удовольствия и радости. Но вот следующая прекрасная мелодия, чистая и трогательная. Без всякой задней мысли они начали петь: «Мы хотим, чтобы всем...» Вдруг Хэнк, быстро отняв от губ гармошку, закрыл рот Теодору ладонью:
– Ты не пой!
Голоса Маргарет и Лидии оборвались. Мальчик смотрел на них поверх руки Хэнка, а взрослые обменялись вздохом облегчения. Хэнк утер пот со лба и медленно отнял руку. Теодор же заморгал, нахмурился и сердито сказал:
– Все равно я слов-то не знал.
Хэнк снова вздохнул и сказал:
– Сейчас споем «Джингл беллз», и настанет время ложиться спать.
– Я не устал, я не хочу, – сразу возмущенно заявил Теодор. Хэнк кивком указал ему на Аннабель, которая уже заснула на руках Маргарет.
– Пора спать. Чем раньше вы ляжете, тем скорее наступит утро.
– Почему? Разве время идет быстрее, когда спишь?
Хэнк посмотрел на Маргарет в надежде, что она подскажет, что отвечать, но она пожала плечами, и он вынужден был ответить на свой страх и риск.
– Да, – твердо произнес он и заиграл последнюю мелодию. Затем Маргарет понесла Аннабель в кроватку. Глаза Теодора сверкали все так же ярко, похоже, и правда он не будет спать всю ночь.
Вдруг на крыше хижины раздался сначала шорох, потом стук, что-то посыпалось с потолка. Все посмотрели вверх, сразу замолчав.
– Это Санта-Клаус, – прошептал Теодор; казалось, на лице его сверкают только огромные, белые, как яйца чаек, белки глаз.
Хэнк вскочил с места так резко, что Мадди вздрогнул. Маргарет положила ему руку на плечо.
– Что-нибудь не так?
Хэнк смотрел на крышу, он онемел от удивления, потом взглянул на Мадди, который не проронил ни слова, и прищурился. Джинн сидел спокойно, обнимая Теодора за плечи, напевая себе под нос «Джингл беллз» и небрежно позвякивая в такт своими колокольчиками. Хэнк развернулся и вылетел пулей наружу, так что Мадди, естественно, захихикал.
Они все услышали голос Хэнка:
– Нет, этого не может быть.
Там, где-то вдалеке, раздавались какие-то незнакомые звуки. Не тихое мелодичное позвякивание башмаков Мадди, а звон бубенцов под дугой. А если бы они прислушались еще лучше, то различили бы взрыв веселого далекого смеха над великим Тихим океаном.
На рассвете дня самого Рождества было прохладно. Маргарет лежала в своем гамаке. Она не спала, не бодрствовала. Вдруг она расслышала какие-то звуки и открыла глаза. Хэнк медленно закрывал за собой дверь хижины. Он вообще был какой-то странный весь вечер, даже когда дети уже угомонились. Она просыпалась и ночью и видела, как он стоял посреди хижины, сжимая в руках рваный подол ее платья. Она не подала виду, что проснулась и видит его, а, наоборот, скорее зажмурилась, но ей стало любопытно, что это он делает. Это был странный для него поступок.
Увидев закрывающуюся дверь, она поднялась и проверила, спят ли дети. Убедившись в том, что их действительно сморил крепкий сон, она подошла к дверям и потихоньку отправилась за Хэнком.
Он вышел на берег, нырнул в воду и поплыл к отмели, как и каждый день. Но почему-то Маргарет казалось, что сегодня все по-другому. Она стояла, раздумывая, почему же она все-таки пошла за ним. Как будто кто-то велел ей так поступить. Какое-то шестое чувство. Или как тогда, когда она бежала за обручем. Он плыл как обычно, несколько раз нырнул. Она покачала головой, сама себе удивляясь, потом решила посмотреть последний раз и уходить домой. Только тогда она увидела это. Всего в сотне-другой метров от его головы – плавник акулы. Тогда она помчалась как ветер.
Глава 28
Маргарет шарахнула дверью хижины, схватила пистолет и опрометью метнулась обратно. По пляжу и песчаным дюнам к воде мчалась она так быстро, как не бегала никогда в жизни. Там, в отдалении, то появлялась, то пропадала на поверхности воды голова Хэнка. Широкими кругами двигался и черный плавник акулы. Маргарет, не переводя дух, что было силы летела к кромке воды, ноги ее пожирали расстояние, сердце клокотало в горле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97