ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
.. Даже Христос на небольшом, в аршин, наброске был гневный Христос с нахмуренными бровями, - единственный во всем Евангелии, когда бичом гнал он из храма торгующих.
Хорошо памятные Ване абрикосы были тоже здесь, и когда придвинулся к ним Ваня, то сказал:
- До-сад-но!.. Пожухло кое-где сильно!
- Да-а... Конечно, - присмотрелся отец. - Это сколь - Асфальт?
- Кобальт с терра ди сиенной... Спешил тогда - и вот... не подошло...
И покосился недовольно через плечо назад, где в это время ахнул изумленно о. Леонид перед радугой, в которую попали чабан с отарой овец и с карнаухой пегой собакой спереди.
- Ах, дивно!
Ахнул громко и тут же стесняющимся шепотом вислоухому Дейнеке, потянув его, как мальчика, за рукав пиджака:
- Вы посмотрите-ка, Андрей Сергеич!
Радугу передать пытался Сыромолотов и еще на двух этюдах, и об одном из них, на котором, видимо, из окна, торопился захватить он ее, и в оранжевый яркий луч попал край перистолистого японского клена, а в красный - резьба ворот, Ваня сказал порывисто, так же, как тогда на крыше:
- Здорово хвачено!
- Где уж там здорово! - отозвался отец. - Даже губер-на-тор вздумал похвалить... и великая... Явно, что никуда не годится!
Взволнованный о. Леонид смотрел, старательно зажмуривши левый глаз, через кулак правой руки и шептал Дейнеке:
- Отделяется, - совсем отделяется от стены!.. Сделайте так вот!.. Отделяется! Я вас уверяю!
Дейнека пытался смотреть на него снисходительно, но, отвернувшись, все-таки попробовал поднести кулак к правому глазу.
Студент Хаджи, тщательно избегая Дейнеку, держался около Синеокова и говорил вполголоса, сильно растягивая слова:
- Конечно, - конечно, с известной точки, - да... Мы с вами так не сделаем... Но ведь это же пе-ред-вижник!.. Это все до не-воз-мож-ности скучно!.. Вы не видели Матиса?.. В Москве, у Щукина...
- Вот поди же, - вам скучно, а мне эти собачонки, например, очень нравятся, право! - подзуживал его Синеоков. - Вы замечаете, что во рту у них сухо? И даже слышно, как стонут!
- Почему же "стонут"?
- Потому что гончие, когда догоняют, стонут, батенька мой, - стонут, а не лают!
- Вы можете слышать, что вам угодно, но художник в этом не виноват!
И, говоря это, сильно морщился и пожимал плечами Хаджи.
А в другом конце зала рыжий Иртышов, захватив локоть Карасека, внушал ему намекающе:
- За Брест - крест, за Прагу - шпагу... За Прагу - шпагу - это Суворову, а старику этому - за то - часы с высоты трона, за се - булавка с бриллиантами... Небось, великие князья знают, куда им ездить!.. К нам с вами не поедут!..
- Мы с вами не есть художники... А за что могла быть булавка? полюбопытствовал Карасек.
- "За "Спуск Паллады" или какой-то "Авроры" в присутствии их величеств"... "В присутствии их величеств" - это самое важное!.. На "Палладе"-то на этой броня из какой-нибудь пробки, но "в присутствии" вот что важно! За этот гражданский подвиг, кроме суммы приличной, бу-ла-воч-ку в галстук!
- Но откуда же вы-то осведомлёны?
- Мы!.. Нам известно, - не беспокойтесь!.. От нас не скроются! - И Иртышов сложился перед Карасеком и вновь разогнулся, даже как будто щелкнул при этом в позвоночнике, как новый перочинный ножик.
Наблюдавший тем временем его искоса Сыромолотов говорил о нем Ване:
- Рыж!.. Очень огненный!.. Борода - как сера, сера с фосфором... В пожарном отношении опасен!.. Очень опасен!
Но тут же отвлекался в сторону своих этюдов:
- Этто... это я, кажется, пересушил немного... Да-а... Конечно, надо бы взять гораз-до сырее!.. гораздо сырее!
- Зачем же сырее? - рокотал Ваня. - Прекрасно чувствуется, что надо... Взять сырее - будет другой мотив.
О. Леонид полушептал Дейнеке:
- Знаете, Андрей Сергеич, - на мне сейчас старые ботинки, и мне теперь очень стыдно, что я не надел новых... Ведь есть же, есть!.. Если бы не было!.. Шел сюда - и забыл надеть!.. Постыдно не догадался!..
А Дейнека отзывался глухо вполголоса, чуть кивая на Сыромолотова:
- Он не знает, конечно, что я когда-то в гимназии копировал его картины с гравюр...
- Вы ему скажите об этом, - непременно скажите, Андрей Сергеич!.. Ему будет приятно!
- Ну что вы!.. Разве о таких вещах говорят?.. И зачем? отворачивался Дейнека. - Глупости какие!
- Художник должен давать свое представление о предмете, а не самый предмет, - поняли? - пытался в то же время объяснить Хаджи Синеокову. Допустим, вот - радуга... Это - сюжет для художника?.. Всякий видел радугу и знает радугу...
- Так что вместо радуги сделать яичницу, это и будет настоящая живопись? - упорно не хотел понять его Синеоков.
- И чем это свое представление оригинальнее - поняли? - тем выше художник, - договаривал Хаджи. - А это просто пошлость...
Последнее слово расслышал стоявший близко Иртышов и торжествующе упрекнул Карасека:
- Ну вот, - слышите, что говорят люди! - Пошлость!.. И я вам то же самое говорю!.. На кого это все готовилось? - На заказчика!.. Кому нужны все эти лошадки, собачки, апельсинные сады? - (Тут он кивнул на абрикосы.)... Рабочим?.. Не про них писано!..
И не успел Карасек, взявши было его за пуговицу и оглянувшись на художников, ему ответить, как он уже ринулся к Сыромолотову и спросил его, очень учтиво изогнув спину:
- У вас была знаменитая картина: "Заседание Святейшего синода"... произвела большое впечатление... А вот здесь у вас я не замечаю ни одного к ней этюда!..
- Здесь?.. Да, здесь нет... и быть не могло, - ответил Сыромолотов, остро вглядываясь в его лицо.
Обеспокоенный было Ваня рокотнул:
- Ведь это же были портреты!.. Конечно, они куплены были теми, с кого писались.
- Оч-чень жаль! - поклонился Иртышов вежливо.
- Нет, я не жалею, что куплены, - пошутил Сыромолотов, отходя и отводя сына, и даже улыбнулся длинно, а Ваня, заметив в это время две темперы, висящие рядом, сказал удивленно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
Хорошо памятные Ване абрикосы были тоже здесь, и когда придвинулся к ним Ваня, то сказал:
- До-сад-но!.. Пожухло кое-где сильно!
- Да-а... Конечно, - присмотрелся отец. - Это сколь - Асфальт?
- Кобальт с терра ди сиенной... Спешил тогда - и вот... не подошло...
И покосился недовольно через плечо назад, где в это время ахнул изумленно о. Леонид перед радугой, в которую попали чабан с отарой овец и с карнаухой пегой собакой спереди.
- Ах, дивно!
Ахнул громко и тут же стесняющимся шепотом вислоухому Дейнеке, потянув его, как мальчика, за рукав пиджака:
- Вы посмотрите-ка, Андрей Сергеич!
Радугу передать пытался Сыромолотов и еще на двух этюдах, и об одном из них, на котором, видимо, из окна, торопился захватить он ее, и в оранжевый яркий луч попал край перистолистого японского клена, а в красный - резьба ворот, Ваня сказал порывисто, так же, как тогда на крыше:
- Здорово хвачено!
- Где уж там здорово! - отозвался отец. - Даже губер-на-тор вздумал похвалить... и великая... Явно, что никуда не годится!
Взволнованный о. Леонид смотрел, старательно зажмуривши левый глаз, через кулак правой руки и шептал Дейнеке:
- Отделяется, - совсем отделяется от стены!.. Сделайте так вот!.. Отделяется! Я вас уверяю!
Дейнека пытался смотреть на него снисходительно, но, отвернувшись, все-таки попробовал поднести кулак к правому глазу.
Студент Хаджи, тщательно избегая Дейнеку, держался около Синеокова и говорил вполголоса, сильно растягивая слова:
- Конечно, - конечно, с известной точки, - да... Мы с вами так не сделаем... Но ведь это же пе-ред-вижник!.. Это все до не-воз-мож-ности скучно!.. Вы не видели Матиса?.. В Москве, у Щукина...
- Вот поди же, - вам скучно, а мне эти собачонки, например, очень нравятся, право! - подзуживал его Синеоков. - Вы замечаете, что во рту у них сухо? И даже слышно, как стонут!
- Почему же "стонут"?
- Потому что гончие, когда догоняют, стонут, батенька мой, - стонут, а не лают!
- Вы можете слышать, что вам угодно, но художник в этом не виноват!
И, говоря это, сильно морщился и пожимал плечами Хаджи.
А в другом конце зала рыжий Иртышов, захватив локоть Карасека, внушал ему намекающе:
- За Брест - крест, за Прагу - шпагу... За Прагу - шпагу - это Суворову, а старику этому - за то - часы с высоты трона, за се - булавка с бриллиантами... Небось, великие князья знают, куда им ездить!.. К нам с вами не поедут!..
- Мы с вами не есть художники... А за что могла быть булавка? полюбопытствовал Карасек.
- "За "Спуск Паллады" или какой-то "Авроры" в присутствии их величеств"... "В присутствии их величеств" - это самое важное!.. На "Палладе"-то на этой броня из какой-нибудь пробки, но "в присутствии" вот что важно! За этот гражданский подвиг, кроме суммы приличной, бу-ла-воч-ку в галстук!
- Но откуда же вы-то осведомлёны?
- Мы!.. Нам известно, - не беспокойтесь!.. От нас не скроются! - И Иртышов сложился перед Карасеком и вновь разогнулся, даже как будто щелкнул при этом в позвоночнике, как новый перочинный ножик.
Наблюдавший тем временем его искоса Сыромолотов говорил о нем Ване:
- Рыж!.. Очень огненный!.. Борода - как сера, сера с фосфором... В пожарном отношении опасен!.. Очень опасен!
Но тут же отвлекался в сторону своих этюдов:
- Этто... это я, кажется, пересушил немного... Да-а... Конечно, надо бы взять гораз-до сырее!.. гораздо сырее!
- Зачем же сырее? - рокотал Ваня. - Прекрасно чувствуется, что надо... Взять сырее - будет другой мотив.
О. Леонид полушептал Дейнеке:
- Знаете, Андрей Сергеич, - на мне сейчас старые ботинки, и мне теперь очень стыдно, что я не надел новых... Ведь есть же, есть!.. Если бы не было!.. Шел сюда - и забыл надеть!.. Постыдно не догадался!..
А Дейнека отзывался глухо вполголоса, чуть кивая на Сыромолотова:
- Он не знает, конечно, что я когда-то в гимназии копировал его картины с гравюр...
- Вы ему скажите об этом, - непременно скажите, Андрей Сергеич!.. Ему будет приятно!
- Ну что вы!.. Разве о таких вещах говорят?.. И зачем? отворачивался Дейнека. - Глупости какие!
- Художник должен давать свое представление о предмете, а не самый предмет, - поняли? - пытался в то же время объяснить Хаджи Синеокову. Допустим, вот - радуга... Это - сюжет для художника?.. Всякий видел радугу и знает радугу...
- Так что вместо радуги сделать яичницу, это и будет настоящая живопись? - упорно не хотел понять его Синеоков.
- И чем это свое представление оригинальнее - поняли? - тем выше художник, - договаривал Хаджи. - А это просто пошлость...
Последнее слово расслышал стоявший близко Иртышов и торжествующе упрекнул Карасека:
- Ну вот, - слышите, что говорят люди! - Пошлость!.. И я вам то же самое говорю!.. На кого это все готовилось? - На заказчика!.. Кому нужны все эти лошадки, собачки, апельсинные сады? - (Тут он кивнул на абрикосы.)... Рабочим?.. Не про них писано!..
И не успел Карасек, взявши было его за пуговицу и оглянувшись на художников, ему ответить, как он уже ринулся к Сыромолотову и спросил его, очень учтиво изогнув спину:
- У вас была знаменитая картина: "Заседание Святейшего синода"... произвела большое впечатление... А вот здесь у вас я не замечаю ни одного к ней этюда!..
- Здесь?.. Да, здесь нет... и быть не могло, - ответил Сыромолотов, остро вглядываясь в его лицо.
Обеспокоенный было Ваня рокотнул:
- Ведь это же были портреты!.. Конечно, они куплены были теми, с кого писались.
- Оч-чень жаль! - поклонился Иртышов вежливо.
- Нет, я не жалею, что куплены, - пошутил Сыромолотов, отходя и отводя сына, и даже улыбнулся длинно, а Ваня, заметив в это время две темперы, висящие рядом, сказал удивленно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126