Но не сейчас, попозже. Прежде всего — долг. Резкими окриками и угрожающими жестами легионеры разогнали пёструю толпу. Люди, наступая в давке друг другу на ноги, отхлынули назад и выжидающе притихли: какие перемены принесёт городу нежданный визит наследника императора? Легионеры, подчиняясь кратким отрывистым приказам центурионов, выстроились в два ряда. Германик спустился на берег в сопровождении семьи. К нему подвели коня с красным седлом и огромным красным султаном на голове. Полководец попытался впрыгнуть в седло, но неожиданно пошатнулся и чуть не упал. Германик провёл по вспотевшему лбу загорелой рукой с огромным рубиновым перстнем на безымянном пальце.— Что со мной? — удивлённо прошептал он. И сам себе ответил: — Ничего. Приступ минутной слабости. Сейчас пройдёт. Здесь невыносимо жарко…Дворец, в котором семье Германика предстояло жить неопределённое время, был дворцом только по имени: огромное строение из рыжей глины, внушительное снаружи и неуютное внутри.Гней Пизон, наместник цезаря в сирийской провинции, стоял посреди квадратного двора, который назывался латинским словом — атриум. Широкая тога с ярко-красной полосой скрывала тщедушное тело наместника.— Приветствую тебя, славный Германик, потомок богов! — с наигранной радостью воскликнул Пизон, едва завидев знаменитого полководца. Германик спешился, похлопал коня по взмыленной шее и тонко улыбнулся: «Потомок богов?! Великий Гай Юлий Цезарь был потомков богов. А я хоть и считаюсь его правнуком — но, увы, не по крови, а по праву усыновления. Ох и льстец же этот Пизон! Нужно держать с ним ухо востро!»— Приветствую тебя, Гней Пизон, — отозвался наконец Германик, с лёгкой насмешкой оглядывая блаженно улыбающегося наместника. — Император шлёт тебе послание.Повинуясь чёткому жесту Германика, легионер Присциллий подал наместнику ларец. Гней Пизон подобострастно приложился устами к резной крышке. Германик презрительно усмехнулся и тут же поспешил скрыть усмешку. Пизон все же заметил её, но не подал виду. Он ещё шире улыбнулся, приглашая Германика и Агриппину во дворец.Шумно засуетились рабы, снимая с лошадей и мулов поклажу. Легионеры, сквернословя по привычке, с любопытством оглядывались по сторонам. Агриппина и Германик неспешно двинулись к входу. Гней Пизон отступил в сторону и, взломав печати с римским орлом, открыл ларец. Жадный взор удовлетворённо скользнул по золотой диадеме и по изумрудным кольцам. Пизон внимательно посмотрел на навощеную табличку, на которой рукою Тиберия было нацарапано несколько строк. Лицо наместника неожиданно посерьёзнело. Он мельком покосился в ларец: маленькая склянка с прозрачной жидкостью, замотанная в обрывок парчовой ткани, лежала на самом дне. Пизон поспешно захлопнул крышку ларца и натянуто улыбнулся.Агриппина, обернувшись, заметила странную улыбку наместника и содрогнулась.— Что было в ларце? — прошептала она на ухо мужу.— Должно быть, послание Тиберия, — пренебрежительно передёрнул плечами Германик. — Я не читал его, но догадываюсь: цезарь велит Пизону чинить мне препятствия. Так было в лесах Германии. Так было в Александрии. И в Антиохии меня ждёт то же самое. Но, если будет на то воля богов, я снова вернусь в Рим с триумфом! К великому огорчению Тиберия.Переступив порог, Агриппина Старшая брезгливо огляделась по сторонам. Из тёмных углов несло плесенью и влагой. Рабыни мгновенно развесили по грязным стенам узорчатые ткани, зажгли бронзовые светильники, добавив в них ароматного масла. Расставили в опочивальнях роскошные ложа, привезённые из Рима. И все же, Агриппина невольно сравнивала это мрачное убогое жилище с узкими окнами и великолепную виллу с колоннами из бело-розового мрамора.Но Агриппина не жаловалась на судьбу. Она знала: за падениями неминуемо следуют взлёты. Сколько взлётов и падений было в её жизни. И те, и другие Агриппина встречала со спокойным достоинством. Не впервые она следует за Германиком в неведомые края. В Антиохии у Агриппины хотя бы есть стены и крыша над головой. В Германии не было ни того, ни другого. Лагерь римлян располагался на краю густого леса. Пронзительно пахло хвоей, тревожно вскрикивали серые северные птицы, рыжие белки ловко скакали с ветки на ветку. Над зелёными кронами деревьев вился дымок, говоря об опасной близости германского поселения. А после смерти Августа легионеры подняли мятеж. Окружив палатку Германика, они звенели мечами и выкрикивали угрозы… Но даже там, посреди болотистых северных лесов, Агриппина была счастлива. Там родилась её дочь, Агриппина Младшая. А потом матрона была сполна вознаграждена триумфальным возвращением в Рим.Посему Агриппина пребывала в твёрдой уверенности: после невзгод и трудностей Антиохии её и Германика ждёт нечто большее, возможно — высочайшая власть.
* * * А Германик заметно ослабел. Возвращаясь домой, он грузно падал на ложе и вздыхал бессильно и пугающе. Томительная слабость охватывала тело, бывшее некогда бесконечно сильным и энергичным.— Обманул меня Тиберий, — прошептал однажды Германик. — В Антиохии положение не столь плохо. Моё присутствие здесь не было необходимым… — Он немного помолчал и добавил: — Малярия донимает меня. Не этого ли искал Тиберий?Агриппина удивлённо замерла, держа в руках золотую чашу с душистым травяным отваром.— Если хочешь, я велю позвать лекаря, — с лёгким налётом беспокойства ответила она.Пришёл лекарь — уроженец востока с длинной, окрашенной хной в рыжий цвет бородой. Плавно и грациозно вытащил руки из широких рукавов халата и ощупал шею и грудь больного. Постепенно смуглое бородатое лицо сирийца становилось все более озабоченным, а движения рук потеряли величавую плавность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110