Если вдруг они вздумают тебя обыскать, пусть убедятся, что деньги при тебе.Пожалуй, он прав.Внизу, во дворе квестуры, сидел голубь – один-одинешенек, – неподвижно сидел и грелся на солнышке, будто уснул или был высечен из камня. Оснащенная рацией машина Маскаранти чуть не наехала на него, а он и не шелохнулся. 4 Звонок был крайне вежливый. Маскаранти плотно затворил дверь кухни, отстегнул пистолет и переложил его в карман пиджака. Дука пошел открывать. Конечно, глупо настораживаться при каждом звонке, но теперь, когда его сестра с девочкой уехала в Брианцу, звонить особенно некому (и впрямь за четыре дня это был первый звонок), да еще так вежливо, в общем, они с Маскаранти сразу поняли: это те, кого они ждут. Первое, на что упал взгляд Дуки, – был чемоданчик (именно чемоданчик, а не большая сумка), и уж потом он увидел длинные стройные ноги, такие же юные, как лицо и фигура в ярко-красном рединготе.– Доктор Ламберти?Голос был не такой юный, как лицо, и далеко не такой вежливый, как звонок; в интонации явственно слышался миланский диалект, да-да, тяжелый, гортанный выговор миланской провинции, какой можно услышать где-нибудь в Корсико или Колоньо-Монцезе, где вульгарное, хотя и добродушное деревенское наречие смешивается с дальними и чуждыми диалектами.Дука кивнул и впустил ее, потому что сразу догадался, что это она.– Я от Сильвано, – сказала гостья, войдя в прихожую.На ней почти не было косметики, только помада и по-клоунски подрисованные брови, что выглядело особенно нелепо и неприятно на фоне чистого, белого лица. Он жестом пригласил ее в кабинет; чемоданчик, должно быть, весил порядочно; Дука определил это по металлической окантовке и по тому, как она сгибалась от его тяжести.– Садитесь пока в кресло.Ох уж эти хитрецы: прислали девчонку вместо того, чтобы приехать за ним, как было условлено. Никогда правды не скажут!Прежде чем сесть, она поставила в угол чемоданчик, сняла редингот (под ним оказалось короткое красное платье и тонкие черные чулки), потом взяла сумочку и, порывшись в ней, вытащила сигареты «Паризьен».– Хотите? – Она протянула ему пачку.– Спасибо. – Он любил эти сигареты; интересно, где она их достает, видимо, ездит во Францию или в Швейцарию.– Еще кто-нибудь в доме есть? – спросила она.– Да, один мой приятель. – Приходится говорить правду, не мог же он спрятать Маскаранти в шкаф, как в водевиле. – А что, вас это не устраивает?– Да нет, я просто так спросила. – Она удобно, без излишней вальяжности, устроилась в кресле. – Как потеплело, да? Хоть и окно открыто, а все равно тепло.Дука стал вытаскивать из своего скромного стеклянного шкафчика хирургические инструменты. Он был без пиджака, в одной рубашке с закатанными рукавами, и ему не было так тепло, как ей. Тепло и холод – ощущения субъективные.– Да, пожалуй, потеплело.– Я, бывает, и в июле мерзну.– Обождите, я сейчас вернусь.Сложив инструменты в стеклянный судок, Дука вышел в кухню. Не глядя на Маскаранти, достал из буфета кастрюлю, вывалил туда эти железяки, залил водой и зажег газ. Итак, после долгого перерыва он возвращается к священной профессии врача; последним актом его медицинской практики было убийство старухи, умиравшей от рака (на профессиональном языке это называется эвтаназией, то есть ускорением неизбежной смерти из соображений гуманности, и карается законом), вот теперь ему предстоит еще одно гуманное деяние – восстановить целостность юной цветущей особы, которую та столь опрометчиво утратила.– Ну как? – спросил Маскаранти.Только поставив кастрюлю на огонь, Дука взглянул на своего помощника.– Нормально. – Он понизил голос: – Ты тех, внизу, предупредил?Он подошел было к окну, выходящему во двор, но тут же передумал, вспомнив, что весной в больших городах из дворов несет заплесневелым камнем, помоями, кухней и вдыхать эти запахи, прямо скажем, удовольствие сомнительное.Маскаранти кивнул; он предусмотрительно захватил с собой карманный передатчик: воистину большое удобство для их работы – с вице-бригадиром Морини, который со своей командой в боевой готовности стоит на улице Пасколи, можно переговорить, просто достав из пиджака эту штуковину.– Закипит – позовите меня отсюда, в комнату входить не надо.Отдав Маскаранти это распоряжение, он вернулся к своей «пациентке».Та уже докуривала вторую сигарету.– От этой теплыни я совсем разомлела.– Прилягте, пожалуйста, на койку.– Сию минуту. Курить можно?Он кивнул и краем глаза увидел, как она снимает чулки и трусики и кладет их на стол. Затем достал из шкафа пару резиновых перчаток, пузырек со спиртом и, натянув перчатки, продезинфицировал их.– А это долго? – спросила она. – Сильвано говорит – не очень.– Кто из нас врач – я или Сильвано? – Дука поднес лампу поближе к кровати.– Ух, какой сердитый! Люблю сердитых мужиков.А она ничего, симпатичная, даже деревенский выговор ей идет. Он начал осмотр; видно было плохо – нельзя сказать, что операционная прекрасно оборудована, даже халата нет, а халат всегда производит впечатление, но Дука халата не нашел, Бог знает, куда сестра, Лоренца, его засунула; ладно, ничего не поделаешь, надо доводить дело до конца, раз уж он ступил на эту стезю.– Чем болели?Она бросила на пол окурок и спокойно назвала свое заболевание.– От вас, врачей, все одно ничего не скроешь.Он еще ближе придвинул лампу, но от этого намного светлее не стало.– Сколько раз была беременность?– Три раза.– Аборты или выкидыши? – Глупый вопрос!Она горько усмехнулась:– Выкидыши бывают только у тех, кто хочет детей, а у тех, кто не хочет, их и динамитом не выбьешь.Он поднял голову и стянул перчатки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59