ясно, девушка, только, мол, тебя и дожидалась, а он и говорит: если ты вправду девушка, так я бы на тебе женился, после обручения в Милан поедешь, поработаешь в моей лавке кассиршей. Чего тут было раздумывать: он царь и бог и в Ка'Тарино, и в Романо-Банко, и в Бучинаско, и в Корсико, а мой отец – мужик, я с детства на соломе спала и, кроме клопов, ничего в жизни не видела. Сами посудите, могла я ему отказать?Она снова выругалась. Дука уже закончил, но то, что она говорила, было интересно, поэтому он еще какое-то время делал вид, будто продолжает работать.– Не шевелитесь.– Вот так я и влипла. Он сразу привез меня в Милан, посадил за кассу, объявил, что я его невеста, каждый вечер заезжал за мной на машине и отвозил домой, стерег, значит, ему главное, «что люди скажут», а сам в машине чего только не вытворял, и я терпела, куда денешься, но только до последнего не доходил, девственность, она для него что вишенка на торте, на закуску, а люди чтоб ничего не знали и языком не чесали, потому к десяти, не позже, он доставлял меня домой и передавал с рук на руки родителям. Вообще-то он мне доверял, а я чувствовала себя последней сукой – не столько из-за рогов, которые ему наставляла, сколько из-за денег. С деньгами-то я сразу разобралась, устоишь разве, когда в лавке перед тобой проходят такие тыщи, ведь до помолвки мне и сотня лир редко когда перепадала, а тут всякий день тыщонку себе урвешь, ведь в мясную лавку деньги так и текут, сами небось знаете, каковы порядочки там, на улице Плинио... А нынче я просто ушла из лавки и явилась сюда пешком, он не должен был к вечеру за мной заезжать: накануне свадьбы с невестой видеться нельзя, у него нынче мальчишник, ну, я ему говорю: мол, не волнуйся, меня Сильвано проводит, они с Сильвано друзья, это он меня с ним познакомил, а за мной и до того грешки водились, сидишь целый день за кассой, мужики вокруг тебя крутятся, да и среди мясников очень даже ничего попадаются, а я девушка слабая, ну и не выдержишь, бывает, он к мясникам жуть как ревновал, а я все одно раньше успею... – Она засмеялась.– Лежите тихо, иначе будет больно.– А как-то вечером он заехал за мной в лавку вместе с Сильвано, это, говорит, мой друг, и мы вместе поужинали у Биче на улице Мандзони. Сидим за столиком, гляжу я, женишок мой – мясник мясником в этом ресторане, да еще рядом с таким лощеным синьором, как Сильвано. Я от него сразу прибалдела.Да ты от всех балдеешь, без разбору, подумал Дука.– Ох, мы там и назаказывали, ну всего, что было в меню, а под конец Биче к нам вышла, сама подала ликеры и посидела с нами немного, ну уж такая милая, жениха моего называла «комендаторе», а он, дурак, напился, я, говорит, мясник и прямо вам скажу, что мое мясо во сто крат лучше вашего, хоть и из Тосканы, она-то, Биче, женщина воспитанная, все это, ясное дело, мимо ушей пропустила, вы, говорит, такой милый человек, и ушла, а я за него чуть со стыда не сгорела.Дука наложил повязку и поднялся.– Ну вот и все, сейчас дам вам таблетку.– Мне выпить хочется, – томно произнесла она. – И закурить.– Хорошо, только не двигайтесь и не сгибайте ноги. – Он взял таблетку, налил виски, почти полный стакан. – Погодите, я сам приподниму вам голову. – Он подложил ей руку под затылок, и она улыбнулась ему по-дружески, уже без всяких заигрываний.– Высуньте язык. – Он положил ей на язык таблетку и поднес к губам стакан с виски. – Только осторожно, смотрите не закашляйтесь. – Если она закашляется, шов может разойтись, он ведь совсем свежий.Она пила маленькими глотками, но оторваться никак не могла.– А что это за таблетку вы мне скормили, уж не снотворное ли?– Нет, обезболивающее. Когда кончится наркоз, вам может быть больно, а так ничего не почувствуете.– А теперь закурить.– Сейчас. – Он заранее сунул в рот сигарету, чтобы зажечь и передать ей. – Вот, сперва сглотните слюну, чтобы не закашляться. Если не сможете удержаться от кашля, то лучше кашляйте с открытым ртом.Она схватила сигарету и несколько раз жадно затянулась.– Ну так вот, после того как он оскандалился, я хотела сразу ехать домой, а он ни в какую...Дука ждал продолжения, но она снова присосалась к сигарете, тогда он взял сигарету из ее пачки и тоже закурил; окурки на полу страшно его раздражали, но, едва она вновь заговорила, раздражение мгновенно улетучилось.– После того как он нас так опозорил у Биче, я не хотела больше оставаться с этой пьяной рожей, да еще когда рядом Сильвано, этот принц из сказки... Но с пьяного взятки гладки: поедем, говорит, кататься... машина его стояла на улице Монтенаполеоне, и он, видите ли, захотел в ресторан «Мотта» на площади Ла Скала, а там, вот позорище-то, решил над официантом подшутить – вытащил вот такую пачку десяток, небось целый мильон, и говорит: на, мол, получи по счету, остальное тебе на чай, не отказался бы, а? Наконец Сильвано его уволок, да так культурно, я сразу заметила, с первого вечера, что он из благородной семьи, хоть и не признается, в общем, остановились мы на улице Монтенаполеоне, и тут мой номера стал откалывать: как пошел тарахтеть – тра-та-та-та-та-та-та, будто из пулемета строчит, одна женщина на той стороне улицы аж взвизгнула да как припустит, а он ей вдогонку ржет, будто жеребец. Сильвано еле-еле затолкал его в машину, и мы поехали, но в Корсико он опять захотел остановиться и выпить, и тогда Сильвано мне говорит: пускай, ты, мол, ему даже подливай, может, успокоится, одним словом, он набрался, бряк ко мне на колени и захрапел. Так мы и приехали в Ка'Тарино, Сильвано втащил его в дом, а я ждала в машине, потом он снова сел за руль, мы немного отъехали и занялись любовью, так было хорошо, никогда не забуду, даже лучше, чем в первый раз, я теперь взаправду считаю, что только с ним у меня в первый раз все и было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59