потом поискал, что бы еще почитать, нашел «Путеводитель по Италии Итальянского клуба путешественников», издание 1914 года (еще от отца остался, он был завсегдатаем этого клуба), и прочел клубный гимн: Священная наша земля, Родная и нежная мать, Хотим все моря и поля, Все горы твои повидать, Нас ждет стезя сия, Вперед, вперед, друзья! В путеводителе даже имелся талон пятидесятилетней давности, заполнив который вы могли быть приняты в члены клуба; пояснение гласило, что, если в члены клуба вступает замужняя женщина, на талоне требуется подпись мужа, – вот такие дремучие были времена, теперь женщины преспокойно путешествуют, возят в чемоданах автоматы; еще прочитал, что тогда «Атлас Италии», по нынешним временам стоящий не меньше двухсот пятидесяти тысяч, стоил двадцать девять с половиной лир, и, пока он раздумывал над этим в три часа ночи, зазвонил телефон.– Ты спал?– Нет.– Тем лучше, значит, я тебя не разбудил. – Какое изысканное остроумие! – А вот я спал, когда мне сюда привезли девицу, которая утверждает, что сбросила в канал Туридду Сомпани и его сожительницу. У меня голова уже не варит, может, заедешь ненадолго?– Да, конечно. – Все равно заснуть не удастся, и хотя история с девицей, сбросившей в канаву Туридду, не слишком ясна, но разве на свете есть что-нибудь ясное?– Я пришлю за тобой Маскаранти на машине.– Хорошо, спасибо. – В трубке он явственно расслышал зевок Карруа.– Она американка, – добавил тот.Дука не ответил.– Американка и дура, – сказал Карруа.Вполне возможно: Америка – большая густонаселенная страна, вполне возможно, что там отыскалась одна дура, не всем же Вашингтонами быть.– Ладно, еду, – закончил разговор Дука.Он натянул трусы, красивые голубые носки с дыркой на мизинце, и едва спустился на пустынную площадь Леонардо да Винчи, как подъехал Маскаранти; было 3 часа 11 минут утра. 4 Она вылетела из аэропорта Финикса, штат Аризона, и прибыла в Нью-Йорк, а в Нью-Йорке пересела в самолет, приземлившейся в римском аэропорту Фьюмичино; в Риме на вокзале села в «Сеттебелло», который доставил ее на Центральный вокзал Милана в 00 часов 09 минут, где она взяла такси и сказала:– Главное полицейское управление.Она была светлая шатенка, даже, можно сказать, блондинка, а водитель, как все итальянские граждане, не любил ездить в квестуру, может, у этой милой шатенки еще и денег нет за проезд и ему придется потребовать оплату в квестуре, что означает: пойди-ка лучше выпей апельсинового сока, – но все-таки повез, потому что прелесть ее светло-каштановых волос, разметавшихся по плечам, и лица растрогали даже его, грубого лангобарда, выехавшего в ночную смену, он чуть не спросил, какого дьявола ей понадобилось в квестуре, но лонгобарды, несмотря на грубую внешность, народ застенчивый, и таксист промолчал.Перед входом в квестуру свежей майской ночью она расплатилась и вошла в широкие ворота, возле которых никого не было, кроме полицейского в форме; она увидела, как он отбросил окурок, и пошла ему навстречу; вид у нее был очень современный – юбка выше колен, и эти длинные волосы, только пальто, большое, тяжелое пальто, висевшее на руке, выглядело странно в такую теплую майскую ночь.– Тебе чего? – спросил полицейский на «ты», потому что в квестуру по ночам заглядывают только проститутки, ища последнего спасения от тумаков сутенера.– Я пришла, чтобы сдаться властям, – сказала она на чистом итальянском, только американское "т" ее выдавало, потому что девушка из Аризоны по определению не может произнести "т" на итальянский манер. – Я убила двух человек, сбросила их в машине в Павийский подъемный канал.Очень обстоятельно. Именно из-за этой обстоятельности полицейский мало что понял, ведь чем ясней говоришь, тем хуже тебя понимают, вот и дежурный понял только, что он должен запереть ее в какой-нибудь камере и пойти поискать кого-то из начальства; так он и сделал – запер ее в камере с двумя проститутками и одной служащей «Пирелли», девушкой вполне порядочной, но застигнутой с женихом в машине за неприличным занятием. Однако в этот час в квестуре никого не оказалось, все были на операциях по отлову воров, проституток, педерастов, сутенеров; наконец в половине второго прибыл вице-бригадир Морини в полицейском фургоне, забитом волосатыми хиппи, которые выражали яростный протест или, по крайней мере, пытались, поскольку Морини при каждом выкрике раздавал направо и налево оплеухи; дежурный сообщил, что явилась какая-то девица – сдаваться, но он толком не понял почему, вроде бы убила двоих.Морини, освободившись от хиппи, которые наперебой уверяли, что они певцы, артисты и проституток среди них нет, вызвал девицу к себе и выслушал.– Я пришла, чтобы сдаться властям, – повторила она на своем чистом итальянском. – Я убила двух человек, сбросила их в машине в Павийский подъемный канал.Морини покосился на нее: по-детски нежные черты лица раздражали его, впечатление такое, что шестилетняя девчушка пришла к нему и призналась в убийстве бабушки. Он подумал, что это – дело Карруа, и выяснил у дежурного в его отделе, что Карруа спит, так как не спал с понедельника, а в среду в два часа ночи грех будить человека, не сомкнувшего глаз с понедельника, поэтому Морини уже собрался было отправить девушку назад в камеру, но это лицо, эти длинные светлые волосы, весь ее аристократический облик озадачили его. Сажать такую в камеру к проституткам рука не поднималась, а пустых камер у него не было, тогда он решился и позвонил Карруа, и то ли от усталости, то ли от замешательства в присутствии этой ангельской девицы, явившейся со своим невероятным признанием, перепутал ударение в фамилии Карруа – вместо Карруа сказал Карруа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59