Возразить оказалось нечего:— Спишут. Не впервой.Ставки в игре значительно больше, чем портфель с валютой или даже судьба несчастного пьяницы-оператора. Кто-то там, наверху, привычно сдает карту, кто-то вистует, кто-то уходит без двух или остается при своих…А вот сам майор в таком раскладе оказывается никому не нужен. Как раз, наоборот. Он теперь лишнее, а потому опасное звено в этой темной истории, потенциальный источник утечки.Видимо, Асхабов почувствовал настроение гостя:— Все в руке Аллаха!— Посмотрим.Глупо умирать заранее. Это мы всегда успеем… Поэтому Владимир Александрович сменил тему:— Шамиля что-то давно не видно.— Соскучились?Виноградов с деланным безразличием пожал плечами:— Вы сами сказали, что он доставит меня на границу.— Шамиля пока нет. Он занят. Утром вернется…Собственно, майора сейчас интересовало только, знает ли кто-нибудь кроме одноглазого про пистолет, лежащий сейчас у него за пазухой.— Тогда я, пожалуй, пойду? Попробую заснуть?Вполне возможно, Шамиль в суматохе просто забыл, что отдал ТТ Виноградову. Или не посчитал пока нужным доложить… Тогда у Владимира Александровича появлялся дополнительный шанс.— Конечно. Спокойной ночи!— И вам того же.Поднявшись «к себе», Виноградов согнал с койки прикорнувшего на краю одеяла автоматчика:— Все. Давай, брат, посиди снаружи…Прежде, чем расшнуровать обувь, он прислушался к жалобному похрапыванию Самошина:— Во, бедолага!Журналист лежал на спине и при свете звезд лицо его казалось очень бледным, обиженным и усталым.Владимир Александрович подумал, что, в общем, приятно так обманываться. Уже бывало пару раз, когда в тяжелой ситуации люди, которых он недооценивал и не замечал, оказывались на высоте.Вот и Самошин.Там, дома, вид его не вызывал у майора ничего, кроме пренебрежения и снисходительной ухмылки. А ведь гляди-ка! Глупо поступил, но по-мужски: сорвался черт-те куда, пусть в погоне за славой и журналистским долгом, полез под пули…— Алексей… Эй, слышишь? Леха!Но сосед продолжал храпеть, и Виноградову пришлось вылезти из-под одеяла, чтобы перевернуть его на бок.Стало тихо.И Владимир Александрович заснул, придерживая рукой пистолет.… Утро Самошин начал с извинений:— Здорово я вчера перебрал? Да?— Ерунда. По такому случаю можно.— Но я точно ничего такого не сделал? Такого… старик, ну ты понимаешь?— Все в порядке, Алексей.— Не ругался? Во сне не кричал? Нет?— Нет. Храпеть ты, правда, здоров! Как жена терпит?— А я разведенный, — хохотнул Самошин. — Прости, старик! Нужно было в меня кинуть чем-нибудь.— Да ты что! — Изобразил испуг Владимир Александрович. — А если бы зашиб ненароком? Такую ценную персону…— Да, кстати. А сколько за меня заплатили? — Журналист придержал за локоть готового уже выйти из комнаты Виноградова.Майор поскреб затылок:— Башку бы вымыть… Леха, послушай! Не надо меня об этом спрашивать, ладно? Договорились?— Хорошо, старик. А кого спрашивать? Кто платил?— Не знаю. Скажем так: не знаю! Мое дело маленькое.— Врешь?— В Москве тебе все обьяснят. Что там?В дверь, не постучавшись, сунул бороду охранник.— Да, уже идем… Давай, Леха! Здесь опаздывать не принято.Впрочем, никто никаких претензий не предьявил.Асхабов только посокрушался, что гости пропустили утреннний выпуск телевизионных новостей:— Про вас показали, да! Хронику опять, фотографии…— Серьезно? — Приосанился журналист.— А что конкретно? — Виноградова интересовали подробности.— Сначала дикторша, беленькая такая, словами сообщила: так, мол, и так… рады сообщить зрителям долгожданную новость. Из плена, мол, освобожден наш коллега, специальный корреспондент ЦРТВ Алексей Самошин, захваченный бандитами в горах более месяца назад. Потом несколько кадров прокрутили, из архива, и дикторша снова: это бесспорный успех официальной дипломатии, первый шаг к взаимопониманию между Москвой и её недавним врагом.— А дальше?— Ну, дальше насчет того, что терроризм можно искоренить только совместными усилиями…— Я не об этом, — покачал головой Виноградов.Хозяин сделал печальное лицо и продолжил, явно копируя интонации телевизионной блондинки:— Но, мол, радость омрачена известием о скоропостижной и трагической смерти второго заложника, оператора ЦРТВ Виктора Гвоздюка… Тут его портрет дали, в черной рамке. Представляете?Самошина передернуло:— Представляю. Эх, Витька, Витька… Всего-то ничего не дожил!— Сказано, что он умер в плену от сердечного приступа… Ну, а в конце, конечно, пообещали сообщать подробности. И вечером репортаж покажут — прямо с места событий!— Каких событий? — Не понял Виноградов.— Ну, не знаю, — засмущался журналист. — Наверное, из аэропорта откуда-нибудь… Меня ведь встречать должны, да?— Обязательно. С оркестром и с цветами!Лицо у Асхабова было доброе, но Владимир Александрович предпочел отвести взгляд.— Кто-то приехал?— Сейчас посмотрим.Хозяин выглянул в окно, на шум двигателей:— Это Шамиль!— Прекрасно. Как раз вовремя.Рокот во дворе затих, и тут же одна за другой захлопали двери автомобилей. Со скрежетом открылся бронированный люк БМП, кто-то спрыгнул на землю, послышались гортанные реплики встречающих… Потом по крыльцу прогрохотали кованые подошвы, и в комнату вошел Шамиль.Не то, чтобы он выглядел грязнее или хуже обычного. Но почему-то с первого взгляда стало ясно: минувшую ночь этот человек провел если и не в дороге, то во всяком случае под открытым небом.Шамиль невесело обнялся со своим командиром, кивнул Виноградову, после чего сверкнул зеркальными стеклами на журналиста:— Готов?Владимир Александрович заметил, что очки у вошедшего старые, все с тем же потрескавшимся от удара покрытием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34