Пока же он готов драться до конца. И погибнуть, исполняя свой долг, но не имея по местным обычаям права помешать хозяевам района встретиться с Владимиром Александровичем.— Мне очень жаль… Я вынужден отказаться.Над собравшимися сгустилось почти физически, до вибрации ощутимое напряжение. Люди Шамиля, гости и хозяин замерли в ожидании.— Он напоминает, что речь идет о восьми русских солдатах и одном старшем лейтенанте.— Да, — кивнул Виноградов. — Но я тоже всего лишь простой офицер. И должен выполнять приказ.— Ты боишься наказания там, у себя? Когда вернешься?Владимир Александрович помедлил, ощупывая коленями зажатый под столом дипломат:— Нет, пожалуй.— Тогда, почему не хочешь? Девять против двух… А за тех корреспондентов потом ещё дадут денег, раз уж согласились.— Мне очень жаль.Помолчали. Неожиданно, что-то сказал старик в чалме:— Он спрашивает: тебе действительно очень жаль?— Да. Конечно.Старик поднялся, вслед за ним встали остальные.И каждый при этом старался не делать резких движений.— Они зовут выйти во двор.— Зачем? — Владимира Александровича прошибло холодным потом — от волос на голове, до ладони, стиснувшей ручку дипломата.Кто их знает, может, по местным обычаям не принято убивать друг друга прямо в чужом доме? Чтобы хозяина не обидеть.Шамиль понизил голос:— Спокойно ты, слушай. Если что…Он опять не успел закончить — мужчины один за другим прошли через коридор и спустились с крыльца.Дворик перед калиткой при свете оказался Виноградову ухоженным, под стать дому. Никакого огорода — только «европейский» газон, деревья и увитая зеленью беседка. Прямо на камнях, у самого забора, в кампании бородачей из гвардии расположились двое незнакомых Владимиру Александровичу автоматчиков.Обстановка здесь казалась куда более мирной, чем в комнате.При появлении начальства увешанный оружием народ встал и вдоль дорожки образовалось некое подобие строя.— Дальше что?— Тихо. Стой.Послышалась команда, и незнакомцы выволокли на всеобщее обозрение два продолговатых тюка.— Смотри! — Велено было Виноградову.Содрали мешковину, и Владимир Александрович увидел, что это не тюки вовсе, а двое мужчин со связанными за спиной руками.Худые, стрижены почти наголо, с нездоровой кожей и мутными от удушья глазами: очевидно, обоих довольно долго продержали без свежего воздуха. У старшего на подбородке пробилась щетина, второй же — совсем мальчишка, лет восемнадцати.Русские… Наши.— Можешь поговорить.— Зачем? — Сглотнул слюну Владимир Александрович чувствуя, как намертво впились в него взглядами пленные.— Не хочешь? — Удивился Шамиль.— Зачем? — Повторил вопрос Виноградов. Костяшки пальцев его побелели от фантастического желания с маху врезать ближайшему из спутников чемоданом в висок.Тем временем, бородач с орденом спустился по ступеням. Подошел к замершему на коленях мужчине постарше:— Видишь? Офицер! Иди сюда… — Это прозвучало по-русски, почти без акцента.Виноградов подчинился.— Здравствуй, брат. — Разговаривать сверху вниз со связанным человеком было неловко и стыдно, поэтому он присел.— Здравствуйте.— Малинин? Старший лейтенант? — Припомнил Владимир Александрович первую строку списка.— Так точно, — голос у офицера оказался чуть хрипловатым. — Командир разведроты.— Про тебя знают наши?— Знают. Вроде бы…— А почему до сих пор не выкупили?Вопрос был идиотский, но пленный этого не заметил:— Некому… Родных нет, а остальным плевать.— Давно у них?— С первой зимы.Виноградов не знал, о чем ещё спрашивать. Поэтому он тронул собеседника за плечо и встал:— Держись! Что-нибудь придумаем.В это же время бородач нагнулся над вторым пленным и пятерней ухватил его за ухо:— А твой как фамилия?Нижняя губа мальчишки задрожала:— Левченко…— Домой хочешь? Скажи!— Хочу.— Вон, ему скажи… громко!— Хочу! — Закричал от боли и страха солдат.Бородач обернулся к Виноградову:— Слышал?Потом отпустил покрасневшее ухо и почти ласково выдохнул:— А вот он не хочет, чтобы ты домой поехал, к маме… Попроси?Мальчишка поднял на Владимира Александровича мокрое, неживое лицо:— Пожалуйста… Пожалуйста.Не зная, куда отвести взгляд, Виноградов посмотрел на крыльцо. Хозяин дома, Шамиль, охрана — все стояли молча, не шевелясь. И только старик в зеленой чалме покачивал головой.— Ну? Что скажешь?— Зря вы это все. Зря! Я сделаю все возможное, чтобы ускорить… чтобы привлечь внимание… Но сейчас — не могу.— Не можешь?— Мне очень жаль.— Очень? — Собеседник положил растопыренную пятерню на макушку солдата. Затем молниеносным движением выхватил из-под куртки пистолет.Никто не успел среагировать — ни Шамиль, ни его бойцы. Поэтому Владимир Александрович в полной неподвижности вынужден был наблюдать за тем, как ствол описывает дугу и упирается в затылок стоящему на коленях мальчишке:— Смотри! — Хлопнул выстрел, и бледно-розовый фонтанчик обрызгал качнувшегося назад бородача.Убитый обмяк и уткнулся окровавленным лицом в траву.Больше выстрелов не последовало, и люди вокруг облегченно зашевелились.Заговорил хозяин — сердито и возмущенно. Орденоносный командир пожал плечами и что-то ответил, пряча пистолет.Очевидно, на этот раз все.Долгих прощаний и проводов не было, но гости во главе со стариком уже направились по дорожке к выходу.Гвардейцы тоже начали переговариваться нарочито громкими, радостными голосами, похлопывали друг друга по плечам, смеялись.Шамиль снова замер между Виноградовым и собеседником.— Эта смерть на тебе, ты понял? — перевел он, показывая на чемоданчик:— И на этих деньгах.Владимир Александрович промолчал.Мимо провели пленного офицера в накинутом на голову мешке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34