— Он спрашивает, узнал ли ты, с кем разговариваешь?— Нет.Мужчина хмуро посмотрел на Шамиля. Тот заговорил, спеша и от этого путаясь в русских словах:— Понимаешь, майор… — Получалось, что напротив Виноградова сидят действительно люди непростые.Старик считался одним из местных религиозных лидеров, чуть ли не главным муллой района. А фамилию мужчины со звездой на груди Владимир Александрович вспомнил сразу: когда-то она мелькала в криминальных сводках МВД, потом зазвучала на весь мир в связи с захватом пассажирского самолета, а всю последнюю войну упоминалась, когда речь шла о самых непримиримых «полевых командирах».Шамиль закончил церемонию представления. Виноградов кивнул и сообщил о себе:— Майор Виноградов. Владимир Александрович.Потом посмотрел в глаза сидящему напротив человеку.Это был не совсем тот эффект, на который рассчитывали гости. Но мужчина снова заговорил, и в переводе слова его прозвучали так:— Он спрашивает: сказали тебе, зачем они здесь?— Нет. Пока не знаю.Выяснилось, что суть проблемы сводится к следующему.Война всегда была для обитателей этих гор образом жизни, состоянием духа — и, конечно же, главным источником существования. Угоны скота, грабежи, похищения людей считались куда более выгодным и почетным делом, чем землепашество, ремесло или торговля.Меньше года назад закончились боевые действия. Русские войска ушли, оставив после себя разоренные села, километры минных полей — и несколько десятков попавших в плен солдат и офицеров.Их распределили по дальним районам республики — часть была выделена в награду особо отличившимся бойцам, а многие даже достались простым крестьянским семьям, потерявшим на войне кров и кормильцев.Недавние офицеры и солдаты превратились в живой товар. Конечно, их использовали и в качестве бесплатной рабочей силы, но главное — эти люди теперь являлись надежной гарантией материального возмещения понесенных в войну утрат и козырем на любых переговорах.Пока работала Верховная комиссия по примирению, спрос на российских пленных был высок, продавали их оптом и в розницу. Перед президентскими выборами цена за голову военнослужащего даже поднялась — любой кандидат или представитель политической фракции старался набрать очки, фотографируясь с вызволенным лично им соотечественником.Да и потом некоторое время торговля ещё худо-бедно шла: за кого-то родные и земляки заплатили выкуп, некоторых выменяли на уголовников, сидевших по российским тюрьмам…Но в последние месяцы наблюдался застой — с апреля не удалось получить ни копейки. Пресса утихла без «информационного повода», у мирового общественного мнения возникли другие заботы, да и Москва, видимо, посчитала вопрос закрытым.Короче, в распоряжении рода, который представляли прибывшие на встречу с Виноградовым люди, находилось ещё девять «невостребованных» российской стороной военнослужащих.— Вот список…Владимир Александрович взял в руки стандартный лист бумаги со столбиком фамилий. Имя, отчество, дата и год рождения, адрес… Также перечислялись звания и номера войсковых частей.— А это что? — Виноградов показал на цифры справа, напротив каждого пленного.— Это сумма, которую надо платить. В долларах.— Понятно… Хорошо, я передам список, когда вернусь. Куда лучше? Командованию, родственникам, в прессу?Не дослушав, собеседник отмахнулся тяжелой лапой.Шамиль перевел:— Все уже знают! Много раз. И туда, и сюда…— Тогда что от меня-то нужно?Собеседник обьяснил, гортанно растягивая слова.Получалось, что его люди бедствуют. Хозяйства разорены, контроль на границе, братья по вере помогают в основном советами, а долгожданные нефтедоллары за транзит пойдут ещё неизвестно когда.Жить же надо сейчас. Поэтому он и его спутник уполномочены предложить выгодную сделку.— Какую, простите? Не понял.Виноградов покосился на Шамиля, и тот продолжил перевод:— Они хотят уступить тебе всех своих пленных.— Кому? Мне?— Да. Сразу девятерых, как это?… Оптом! За сто тысяч долларов.— Не понял.— Они знают, что ты везешь деньги.— Какие деньги?Шамиль покачал бородой:— Здесь ничего не скроешь… Всем известно, куда ты едешь, зачем и к кому. И они считают, что их предложение выгоднее.Владимир Александрович не представлял, что ответить, и собеседник воспользовался паузой.— Лично тебе обещано десять процентов… Они деловые люди, много вопросов решали с русским командованием по-хорошему и понимают, что любой труд должен быть оплачен.Мужчина с орденом кивнул, подтверждая правильность перевода.Виноградов попробовал выиграть время:— Но вчера мы смотрели по телевизору… Любой, кто потребует или даже заплатит выкуп за людей, является по вашим новым законом пособником, соучастником преступления. Верно?— Он говорит, что ты напрасно боишься. Одно дело заложники, другое — те русские, кого захватили в плен на войне, с оружием в руках. Военный трофей, понимаешь?— Понимаешь? — Не выдержав, переспросил собеседник.— Понимаю… Шамиль, — Владимир Александрович демонстративно обернулся к сидящему рядом человеку в очках. — Скажи, Шамиль, зачем им нужно мое согласие? Почему бы не отнять деньги силой?В комнате повисла густая, тягучая тишина. Стало слышно, как под грузным телом хозяина поскрипывает стул.— Это нельзя. — Шамиль опять помолчал, подбирая слова:— У нас все очень уважают полковника Асхабова.Виноградов кивнул: да, конечно! Напасть на специально посланный конвой республиканской гвардии и отбить предназначенные ему деньги не так уж трудно. Но — это тяжкое оскорбление, которое не прощается.Другое дело, если жадный представитель российских спецслужб решит «скрысятничать» и тихо-мирно отдаст чемоданчик — тогда Шамиль уже не будет отвечать ни за него, ни за деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34