– Ведь это попугай, а попугаи танцуют только на подходящей жердочке. Больше они вообще ничего не умеют делать. Неужели тебе никак этого не понять?
Джим уже не раз оказывался в подобной ситуации. Ему следoвaлo постоянно напоминать себе, что он толком не знает людей четырнадцатого столетия. Даже после двухлетнего пребывания здесь он плохо разбирался в мотивах их поступков.
В данном случае оставалось только поверить Лахлану и надеяться на то, что позднее, может быть, удастся найти решение, которое сохранит жизнь Мак-Дугалу и в то же время убережет де Меров от мести короля Шотландии.
– Хорошо, – сказал он. – Тогда поедем в замок завтра.
– Вот это другое дело, – обрадовался Лахлан. Он повернулся и пошел обратно в хижину. Джим последовал за ним.
Мак-Дугал не сделал попытки освободиться от своих пут, чем заслужил не одобрение, а скорее презрение Лахланна.
– Он всегда был жалким трусом. Побоялся, что мы пойдем и заметим, как он пытается удрать; ведь кто-нибудь из нас мог рассердиться и перерезать ему глотку. Ну а пока надо поспать. Хоть он и не пытался ничего сделать, пока мы разговаривали снаружи, лучше спать по очереди. Кто ляжет первым: ты или я?
– Ты, – ответил Джим. Прежде всего, ему не хотелось ложиться на эту кишевшую, вероятно, вшами солому. Кроме того, его мозг продолжал лихорадочно работать, пытаясь найти реальный способ воплощения безумного плана. Джим имел пока лишь самое общее представление о том, что собирался сделать: от перевоплощения в Мак-Дугала до сбора всех полых людей в месте, найденном Снорлом. Однако конкретные детали еще скрывались за целой тучей вопросительных знаков.
Джим сел у огня – или, скорее, поблизости от него, где жар и чад были терпимыми, – а Лахлан забрался на ворох сена и через несколько секунд засопел.
Дважды за ночь у Джима появлялась возможность поспать, когда приходила очередь Лахлана караулить пленника. Джим заворачивался в свой плащ, объяснив Лахлану, что по причинам, связанным с магией, не может пользоваться чем-либо напоминающим кровать, и дважды снова садился, глядя на неподвижного и, судя по всему, спящего Мак-Дугала. Однако до самого утра у Джима так и не появилось ни одной новой идеи.
Когда поднялось солнце, они доели съестное, перерезали путы Мак-Дугала и позволили ему немного размяться и восстановить нарушенное кровообращение, чтобы он мог по крайней мере держаться в седле.
Около полудня они достигли замка де Мер, где их радостно встретила вся семья, и тут же сели за высокий стол, уставленный кушаньями и вином. Там же по просьбе Джима и приказу Геррака посадили Ивена Мак-Дугала.
Несмотря на вино и хорошую еду, а также относительно удобную скамью, прошло больше получаса, прежде чем Мак-Дугал, пролежавший всю ночь связанным на земляном полу, начал вести себя так, будто был в чужом замке в гостях.
Он вступил в беседу с де Мерами и особое внимание уделил Лизет, очевидно считая ее более юной и менее умной и опытной, чем она была на самом деле. Он так распушил перед ней хвост, что на лицах братьев появилось угрожающее выражение. Лишь благодаря многозначительному взгляду Джима, адресованному Герраку, который сразу все понял и успокоил своих сыновей, удалось предотвратить ссору.
– Ни на миг не забывайте, дети мои, – сказал Геррак, выбрав подходящий момент, – что, хотя милорд Мак-Дугал наш пленник, он также дворянин и гость в нашем замке, поэтому мы должны быть учтивыми с ним. Уверен, что вы так и поступите.
Сыновья поняли если не предшествующее объяснение, то, по крайней мере, приказ, содержавшийся в последней фразе.
Вскоре Джим, выпивший и съевший уже более чем достаточно, заявил о своем намерении поговорить с Лизет о Брайене и взглянуть на друга. Джим выразил надежду, что сэр Геррак простит их с Лизет и позволит им выйти из-за стола.
Геррак не возражал, и Лизет поспешно поднялась со своей скамьи. Они вышли из зала, провожаемые разочарованным взглядом Мак-Дугала, сосредоточенном, конечно, на Лизет, а не на Джиме.
– Я в самом деле хочу узнать о Брайене, – сказал Джим, когда они начали подниматься по винтовой лестнице. – Но я хотел бы обсудить с тобой еще кое-что.
Сначала, конечно, о Брайене. Как он себя чувствовал после моего отъезда?
Удалось ли тебе менять ему повязку каждый день и как выглядела рана?
– Мы меняли повязку каждое утро, в точности как вы показывали, милорд, ответила Лизет. – Рана затягивается быстро, просто с чудесной скоростью – и это, конечно, только благодаря вашей магии, сэр Джеймс. Кровь теперь почти не идет, когда мы снимаем повязку, – совсем не так, как было всего два дня назад.
И еще вокруг раны нет никакой красноты, о которой вы говорили. Теперь сэр Брайен чувствует себя бодрее; он все настойчивее требует вина и чего-нибудь еще кроме супа, которым мы его кормим. Вы уж теперь сами решите, как с этим быть.
– Спасибо, что предупредила. – Джим нахмурился. Похоже, Брайен становился все более беспокойным пациентом, независимо от состояния своей раны. – Я поговорю с ним и, может быть, даже позволю давать ему немного вина, мяса и хлеба. Но прежде всего я должен взглянуть на его рану, только после этого я смогу решить.
– Мы нашли немного лука возле стены замка, – сообщила Лизет. – Наверно, его тоже можно дать сэру Брайену. Ведь это первый весенний овощ.
Когда она сказала про лук, у Джима потекли слюнки и он пришел в восторг от спокойного предложения Лизет. Не только она – каждый обнаруживший молодой зеленый лук и каждый, кто услышал о нем, должен был проявить железную выдержку, чтобы не броситься за этой первой съедобной зеленью, поскольку припасенные на зиму овощи давным-давно кончились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121