Это он помнил, но сами стихи стерлись из его памяти. И неудивительно, сказал он: ведь каждое из шестидесяти шести триллионов “слов” этой поэмы было само по себе массивом информации, представленным в изящных фрактальных образах.— Терять по частям самого себя — мука невыразимая, — сказал Эде, — но это еще не самое страшное.— Что же страшнее?— Не знать.— Не знать чего?— Не знать, действительно ли я — это Я. Не знать, кто я на самом деле.— Мне жаль тебя, — сказал Данло. Гримаса, которую мимическая программа Эде изобразила на лице голограммы, выглядела весьма убедительно: можно было подумать, будто Эде и правда испытывает сильную боль.— Кремниевый Бог убивал меня, — сказал Эде. — У меня оставались считанные наносекунды, чтобы написать финальную программу себя самого. Значит, эта программа и есть мое “я” — если это “я” вообще где-то есть.Данло кивнул, прижимая к губам лепестки искусственной розы, и Эде рассказал ему, как трудно писать такую программу второпях. Рассказал, как досадовал из-за необходимости втискивать свое огромное “я” в тип личности, не могущий вместить во всей полноте реального Эде. Но иного выбора у него не было. С помощью набора человеческих качеств, взятых из таких источников, как Эннеаграмма Описание девяти древнеегипетских божеств

, цефическая система вселенских архетипов и старая земная астрология, он слепил персону, личность, себя. Для ИИ-программы это была тонкая работа, хотя и не совсем тщательно выполненная. Эде, естественно, остался недоволен и ей, и тем собой, каким стал теперь.— Где зеркало, в котором я мог бы увидеть свое отражение? — вопрошал он. — Как мне узнать, что я — это я, Николос Дару Эде?— Я тоже не знаю, кто ты, — сказал Данло, глядя на голубую розу. — Личность, сознающая свое сознание, или только программа для управления машиной. Но ты — это ты, правда? Вот настоящее чудо. Ты не можешь быть ничем, кроме того, что ты есть. Разве этого мало?— Да. Этого мало.— Ну… извини тогда.— Есть кое-что, чего я хочу, я запрограммировал себя хотеть этого больше всего.— Что же это?Глаза Эде вспыхнули, и он сказал: — Хочу снова стать человеком.— Нет! — в изумлении воскликнул Данло.— Хочу снова быть человеком, иметь тело и дышать воздухом. — Но ты сам сказал…— Я сказал, что существование в виде чистого разума неизмеримо выше человеческого. Но что, если я заблуждаюсь? Я хочу знать, так ли это. — Эде посмотрел на цветок в руке Данло. — Хочу снова почувствовать себя живым. Хочу опять нюхать розы. Боюсь, я уже позабыл, что это такое — реальная жизнь.— Ты хочешь невозможного, — с грустью ответил Данло, покачав головой.— Вероятно. Но голубая роза на Старой Земле тоже считалась чем-то невозможным, пока ботаники не вывели ее в конце Веков Холокоста.— Человек — не роза.— Я думаю, что Твердь овладела секретом воплощения, — с надеждой на лице сказал Эде. — Мне кажется, Она воплощается в человеческую оболочку с легкостью анималиста, создающего свои персонажи.— Возможно, ты прав. — Данло потупился, не желая рассказывать Эде о неудачном воплощении Тверди в Тамару.— Есть и другой способ — маловероятный, но все же возможный.— Да?— Ты сказал, что ищешь планету Таннахилл. Планету Архитекторов Старой Церкви.— Ее ищут многие пилоты моего Ордена.— Архитекторы всегда поклонялись мне как Богу, — с лучистой, как солнце, улыбкой заявил Эде. — Как ты полагаешь, что сталось с моим телом, когда я поместил свое сознание в мой вечный компьютер?— Не знаю.— Сказать тебе?— Скажи, если хочешь.— Обычно Архитекторы после церемонии преображения сжигают своих мертвых. Но я думаю, что мое тело хранится в храме на Таннахилле — оно стоит там, замороженное в клариевом склепе.— Но твое преображение состоялось почти три тысячи лет назад!— Так давно? Верность моей паствы поистине беспредельна.— Но зачем? К чему это шайда-погребение?— Архитекторы чтят все, что имеет отношение ко мне — и в жизни, и в смерти. Даже мою старую и вполне человеческую плоть: она как нельзя лучше напоминает им, что тело без оживляющей его программы души — всего лишь пустая шелуха.— Но три тысячи лет…— Для меня это было как будто вчера. Всего миг назад.— Но молекулы, даже замороженные, нестабильны. За столько веков… И потом, этот процесс преображения, сканирование синапсов — ведь это разрушает мозг?— Возможно.— Во время преображения карта синапсов мозга моделируется как компьютерная программа, но сам мозг умирает. Такова цена помещения человеческого разума в компьютер, ведь так?— В общем, да, — с хитрой улыбкой подтвердил Эде, — но в любом преображенном мозгу могут остаться молекулярные следы синапсов. Значит, синапсы, а с ними и мозг можно восстановить.— Ты правда веришь в это?— Это моя надежда.— Значит, ты надеешься получить свое тело назад?— Да.— Восстать из мертвых… — прошептал Данло и прижал руку к пупку, подавляя внезапную дрожь. — Ты хочешь вернуть свое сознание в свое старое тело?— Да. Хочу жить опять. Что в этом плохого?Данло постоял секунду с закрытыми глазами и сказал:— Но ты здесь, на этой забытой Земле, а тело твое на Таннахилле.— Да, пилот. Мое тело.— Таннахилл где-то дальше… в глубине Экстра.— Хочу опять увидеть его, мое старое тело. Ощутить его изнутри.— Так ты знаешь, где находится Таннахилл?— Нет. Знал раньше, но забыл.— Жалость какая.— Но есть другие, которые могут это знать.— Другие? Кто они — люди?— В основном да.— А где они живут?— В центре Экстра, среди наиболее диких звезд. На других Землях, созданных мной.— Ты знаешь координаты этих звезд?— Знаю.— И назовешь мне их?— Только если ты пообещаешь взять меня с собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189