Она помнила, как действует это заклинание. И могла бы снять его, если бы захотела. Но не помнила, где ему научилась: еще вчера она его не знала.
Она не слышала, как он подошел. Ничто не предупредило ее, когда рука его охватила ее запястье и он поставил ее на ноги.
– Джес? – спросила она, хотя сама знала, что это не так. Рука, крепко охватившая ее запястье, была ледяной.
– Нет. – Защитник смотрел на нее, волна страха накатилась, перевалила и ушла, не тронув: Хенна его никогда не боялась. – Джес там, где ему нельзя причинить боль.
Она ошибалась, все-таки страх на нее действует. Слова Защитника испугали ее.
– Ты не можешь это сделать, – сказала она. – Не можешь изолировать его. Он эмпат, он должен быть с тобой.
Губы защитника изогнулись в выражении, которое никогда не бывает у Джеса. Но Хенне оно знакомо. Откуда?
– Мне не нужны твои советы, как защитить Джеса, – сказал Защитник, и она наконец поняла, что он сердит на нее – гнев этот настолько силен, что он закрыл от него Джеса.
– Что случилось? – спросила она. – Какая-то новая беда с Таером?
Он рявкнул на нее – из человеческого рта донеслось рычание рассерженной горной кошки, потом повернулся и пошел прочь, потащив ее за собой.
– Папа умирает. Разве ты не знала? – В голосе его звучала угроза. – Тебе это неважно?
– Ты знаешь, что это не так.
Хенна старалась отвечать на его гнев сдержанностью, самоконтролем.
И как будто он не мог выносить ее спокойствия, Защитник развернул ее лицом к себе и встряхнул. Это действие словно еще усилило его раздражение – он заворчал, низко, угрожающе.
Потом наклонил голову и поцеловал ее. Это был жесткий поцелуй, рожденный гневом. Она почувствовала, как под его нажимом треснула кожа на нижней губе. Почувствовав вкус ее крови, он заколебался, потом оттолкнул ее от себя – хотя не выпустил руки.
На мгновение он застыл, потом снова пошел большими шагами.
– Папа не распаковывает лютню, а мама каждую ночь плачет. Весь день они притворяются, чтобы не причинять боль нам.
Он говорил так тихо, что она скорее чувствовала, чем слышала его.
– Сейчас положение такое же, как было утром, – сказала Хенна. – Но мы с твоей мамой все ближе подходим к нужным ответам. Теперь мы знаем, кто такой Черный. Защитник…
Она замолчала, потому что узнала улицы, по которым он ее вел; но она не понимала, откуда эти воспоминания.
Она посмотрела на лицо Защитника, хотя знала, что он не станет ее слушать, пока не найдет выхода своему гневу, а может, не станет слушать и тогда. Плохо, что он закрыл Джеса. Сильные эмоции очень опасны для Орла: любовь, ненависть… предательство. Но рука с длинными пальцами, охватившая ее запястье, внушала ей надежду: эта рука ни разу не сжала так сильно, чтобы образовался синяк.
Глядя на эту руку, она позволила Джесу проводить себя до конца улицы, где возвышался храм, который нашли в первый день пребывания в Колоссе. Джес через открытые двери храма провел ее в прихожую, устланную толстыми коврами. Дальше еще один пролет из четырех ступеней – и новая дверь. Джес не остановился, когда ковры сменились белым мрамором, а прошел в конец комнаты. Свободной рукой схватил ее за плечо и поставил перед собой, так что она оказалась прямо перед черной мраморной статуей на помосте храма Ворона.
Как и ее сестра, богиня Сова, Ворон была одета только в юбку с поясом, на котором был изображен символ ее тотема, но статуя не раскрашена. Одной рукой она упиралась в бок, на другой, протянутой вперед, сидел ворон с рубиновыми глазами. В отличие от веселого выражения лица Совы, лицо этой богини было серьезно и строго, как подобает Ворону.
И у статуи было лицо Хенны.
– На поясе написано «Алхенна», – сказал Защитник. Джес не сумел бы прочесть надпись на поясе. – Ты укоротила имя, когда пришла в мою семью? Зачем ты пришла к нам? Тебе стало скучно? Решила немного поиграть жизнями смертных?
Шок удержал ее на ногах, но потом она упала на пол, когда на нее неожиданно обрушилась тяжесть воспоминаний, давно украденных Хиннумом. Она с такой силой ударилась о пол, что было ясно: завтра будут синяки.
И сильнее воспоминаний оказались сопровождавшие их чувства.
– Я тебя совсем не знаю, – рявкнул он, и даже из глубины своего отчаяния она услышала боль, которая скрывалась под его гневом. – Ты могла вылечить моего отца. Могла убить Черного в Таэле и спасти Форана от его Памяти. – Он замахал руками, и она увидела, как в глазах Защитника возникает Джес. – Могла уничтожить Путь еще до его рождения. Могла спасти клан моей матери.
– Джес, – хрипло сказала она. – Я не Она.
– Нет, ты Она, – настаивал он, и на этот раз говорил ее. – Думаешь, если я не читал твои чувства, когда прикасался к тебе, я не могу это сделать, если захочу? Я чувствовал, что ты узнала это место. Ты знала. Ты Она.
Ее глаза устремились к статуе.
– Кажется… когда-то я была Ею.
Она снова посмотрела на Джеса и постаралась подобрать слова, которые могли бы смягчить боль в его глазах. Он слушал, слушал, когда Защитник хотел уберечь его от нее. Сэра права, ее сын силен. Немногие носители Орла способны перехватить контроль у своего Защитника.
– Я поклянусь перед твоим отцом, который все еще Бард, что до этого момента не знала, кем была раньше.
Она хотела сказать что-то еще, но воспоминания завладели ею. Она закричала и вздрогнула, крик был нечленораздельный, спина изогнулась так, что лоб коснулся мраморного пола. Часть ее почувствовала боль от удара, но почти все ее внимание привлекло красное пятно, расходившееся по яркому одеянию Совы. Она до сих пор чувствовала холодное прикосновение ножа.
Потом она каким-то образом вернулась в настоящее, и Джес держал ее на коленях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124