53
В первом классе антиномии (математическом) ложность предпосылки состояла в том, что
противоречащее себе (а именно явление как вещь сама по себе) представлялось
соединимым в одном понятии. Что касается второго, а именно динамического класса
антиномии, то ложность предпосылки состоит здесь в том, что соединимое
представляется противоречащим, следовательно, в первом случае оба противоположных
друг другу утверждения ложны, а здесь, наоборот, утверждения, противопоставленные
друг другу только по недоразумению, могут быть оба истинны.
Именно математическая связь необходимо предполагает однородность связываемого (в
понятии величины), динамическая же нисколько этого не требует. Когда дело идет о
величине протяженного, то все части должны быть однородны между собой и с целым; в
связи же причины и действия хотя и бывает однородность, но она не необходима; ведь
{45}
понятие причинности (где посредством одного полагается нечто другое, совершенно от
него отличное) по крайней мере не требует ее.
Если принять предметы чувственно воспринимаемого мира за вещи сами по себе и
приведенные выше законы природы - за законы вещей самих по себе, то противоречие
будет неизбежно. Точно так же если представлять субъект свободы подобно прочим
предметам лишь как явление, то также нельзя избежать противоречия; ведь в таком случае
одновременно утверждали бы и отрицали одно и то же относительно одинакового ;
предмета в одном и том же значении. Если же относить естественную необходимость
только к явлениям, а свободу - только к вещам самим по себе, то можно без всякого
противоречия признать оба этих вида причинности, как бы ни было трудно или
невозможно понять свободную причинность.
В явлении каждое действие есть событие, или нечто происходящее во времени; ему
должно предшествовать, согласно всеобщему закону природы, определение каузальности
его причины (то или иное ее состояние), за которым действие следует по постоянному
закону.
Но это определение причины к действованию (Causalitat) должно быть также чем-то
случающимся, или происходящим; причина должна начать действовать, иначе между ней
и действием немыслима была бы никакая временная последовательность; действие
существовало бы всегда, как и каузальность причины. Итак, среди явлений определение
причины к действию также должно возникать, т. е., так же как и ее действие, быть
событием, которое опять-таки должно иметь свою причину, и т. д.; следовательно,
естественная необходимость должна быть условием, в соответствии с которым
определяются действующие причины. Если же считать свободу свойством некоторых
причин явлений, то по отношению к явлениям как событиям она должна быть
способностью начинать их сама собой (sponte), т. е. так, чтобы каузальность причины сама
не нуждалась в начале и, следовательно, в другом основании, это начало. Но тогда
причина по своей каузальности не должна подчиняться временным определениям своего
состояния, т. е, не должна быть явлением, т. е. должна быть признана вещью самой по
себе, а одни только действия - явлениями. Если такое влияние умопостигаемых сущностей
на явления Можно мыслить без противоречия, то хотя всякой связи причины и действия в
чувственно воспринимаемом миро будет присуща естественная необходимость, однако, с
другой стороны, за той причиной, которая сама не есть явление (хотя и лежит в основе
явления), будет признана свобода. Таким образом, природа и свобода могут без
противоречия быть приписаны одной и той же вещи, но в различном отношении: в одном
случае - как явлению, в другом - как вещи самой по себе.
В нас есть способность, которая, с одной стороны, связана со своими субъективно
определяющими основаниями, представляющими собой естественные причины ее
действий, и постольку она есть способность существа, которое само принадлежит к
явлениям; с другой стороны, эта способность соотносится и с объективными основаниями
(которые суть лишь идеи), поскольку они ее могут определять; и эта связь выражается
через долженствование. Способность эта называется разумом, и, поскольку мы
рассматриваем существо (человека) исключительно с точки зрения этого объективно
определяемого разума, его нельзя рассматривать как чувственно воспринимаемое
существо: указанное свойство есть свойство вещи самой по себе, возможность которого мы
никак не можем понять, т. е. каким образом должное, которое еще никогда не случалось,
может определять его деятельность и быть причиной поступков, действие которой есть
явление в чувственно воспринимаемом мире. Между тем причинность разума в
отношении действий в чувственно воспринимаемом мире была бы свободой, поскольку
объективные основания, которые Вами суть идеи, признаются определяющими в
отношении разума. В самом деле, действие его зависело бы в каком случае не от
субъективных и, стало быть, временных условий и, следовательно, не от закона природы,
служащего для их определения, так как основания разума вообще дают действиям правила
из принципов без влияния обстоятельств времени или места.
{46}
Все, что здесь приводится, имеет лишь значение поясняющего примера и не относится
необходимо к нашему вопросу, который следует решить, исходя из одних только понятий
независимо от свойств, обнаруживаемых нами в действительном мире.
Я могу сказать без противоречия: все поступки разумных существ, поскольку они явления
(находятся в каком-то опыте), подчинены естественной необходимости; но по отношению
к разумному субъекту и его способности действовать согласно одному только разуму эти
же поступки свободны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47