– Не знаете, где его найти?
– Нет.
– Миссис Дэвис…
– Пожалуйста, снимите пластинку, – попросила она, с трудом подняв руку и вяло указав пальцем на проигрыватель. Я прошел через комнату и выключил проигрыватель.
– Как вас зовут? – спросила она.
– Мэттью Хоуп.
– Ах да, Хоуп.
– Заходил к вам на прошлой неделе…
– Да, да, Хоуп, – повторила она.
– С вами все в порядке?
– Прекрасно себя чувствую, – ответила она.
– Не знаете, когда вернется муж?
– Не могу сказать. Понимаете, он то приходит, то уходит.
– Когда ушел?
– Не знаю. То приходит, то уходит, – повторила она.
– Знаете, куда ушел?
– В армию скорее всего.
– В армию? Что вы хотите сказать?
– Понимаете, он ведь резервист. То и дело уезжает куда-то с резервистами, кому только это интересно? – сказала она, раздраженно махнув рукой, как бы давая понять, что ей и одной хорошо, но рука тут же безвольно упала на стол. – Сделайте мне одолжение, а?
– Конечно.
– Это уж очень сильная дрянь, приятель.
– Что вам нужно?
– Какая-то сильная дрянь. Немало стоит, но зато, приятель, полный кайф. Окажите услугу.
– Конечно.
Она кивнула, а потом, так и не успев сказать, какой же именно услуги ждет от меня, закрыла глаза, опустив голову на грудь, и унеслась в более высокие и разреженные слои атмосферы, чем те, где летали самолеты компании «Сануинг». Я посмотрел на нее. Дыхание неглубокое, но ровное. В комнате стало совсем темно, я с трудом различал во мраке ее силуэт. Включил настольную лампу, и в этот момент зазвонил телефон.
Я вздрогнул, резко обернувшись, будто у меня под ухом раздался выстрел. Звонок доносился из другой комнаты, видневшейся в распахнутую дверь, – очевидно, из кухни: в свете, падавшем из гостиной, смутно вырисовывались лишь раковина и холодильник. Телефон не умолкал.
– Все в порядке, – пробормотала женщина у меня за спиной. Телефон надрывался в тишине дома.
– Все в порядке, все в полном порядке, – повторила женщина и, сбросив оцепенение, безуспешно попыталась подняться, но тут же снова расслабленно опустилась в кресло. – Ух, – прошептала она, – вот это кайф.
Телефон снова зазвонил, потом наконец умолк.
– Вот и хорошо, – удовлетворенно сказала она, посмотрев на меня с таким видом, будто только сейчас обнаружила мое присутствие. Она безвольно развалилась в кресле, свесив руки и вытянув ноги; полы кимоно распахнулись, обнажив бедра со следами уколов.
– Эй, окажите мне услугу, ладно? – попросила она. – Дайте стакан воды. Помираю просто от жажды.
Я вышел в кухню, нашел в сушилке чистый стакан, налил воды и вернулся. Она залпом осушила стакан, потянулась, чтобы поставить его на стол, но, так и не дотянувшись до стола, выпустила из рук. Я не успел подхватить стакан, он упал и разбился.
– У-ух, – сказала она, улыбнувшись.
– Вам лучше? – поинтересовался я.
– Все в порядке, приятель, – ответила она. – У-ух.
– Давайте немного побеседуем.
– Спать хочу, приятель.
– Еще рано, – возразил я. – Миссис Дэвис, постарайтесь точно вспомнить, что сказали Джорджу Харперу в то воскресенье, когда он приезжал к вам?
– Давненько это было, приятель.
– Не так уж давно. Попытайтесь вспомнить. Джордж спросил, где ваш муж…
– Угу.
– И вы сказали, что мужа нет, он на сборах.
– Там Ллойд и был.
– Что еще сказали Джорджу?
– Это все.
– Вы сказали, где ваш муж?
– С резервистами.
– Нет, куда уехал?
– Не знала куда.
– А куда он ездит обычно?
– В разные места, куда начальство велит.
– Какое у него подразделение? Военной полиции?
– Нет, нет.
– Тогда какое же?
– Артиллерийское.
– Какое именно?
– Откуда я знаю?
– Вы сказали Джорджу Харперу…
– Не знаю, что сказала ему, – прервала она меня. – Приятель, вы должны извинить меня, мне надо вздремнуть.
– Миссис Дэвис, постарайтесь вспомнить, сказали вы ему…
– Не могу, – оборвала она меня и, вцепившись обеими руками в подлокотники кресла, попыталась подняться. Тут на глаза ей попался шприц, валявшийся на полу, опустившись на колени, она подобрала его и заботливо положила на стол рядом с ложкой, а затем вышла из комнаты. Телефон зазвонил снова, когда она проходила мимо кухни, но, лениво заглянув в открытую дверь кухни, женщина направилась по коридору мимо, очевидно, туда, где находилась спальня. Телефон настойчиво звонил. Я пошел за ней по коридору и остановился в дверях спальни. Она, не зажигая света, сидела на краю кровати, стаскивая с ног домашние туфли. Сбросив одну на пол, принялась за другую. Телефон продолжал звонить.
– Не хотите поднять трубку? – спросил я.
– Да этому конца нет, – ответила она. – Отправляйтесь-ка домой, мистер, мне надо поспать.
– Одну только минутку, – попросил я. – Пожалуйста, попытайтесь вспомнить…
– Ничего не получится.
Телефон все еще звонил.
– Миссис Дэвис, говорили вы Джорджу Харперу, что ваш муж приписан к артиллерийскому подразделению?
– Может быть.
– Постарайтесь вспомнить поточнее.
– Отправляйтесь домой, – пробормотала она.
Я не хотел, чтобы она снова впала в забытье. Дотянувшись до выключателя около двери, я зажег свет. Первое, что бросилось в глаза в режущем свете лампы, – громадная картина над кроватью.
Картина кисти Салли Оуэн.
Телефон вдруг умолк.
В доме опять воцарилась тишина.
Леона Дэвис лежала, растянувшись на кровати, и, щурясь от яркого света, прикрывала глаза рукой.
– Погасите свет, слышите? – попросила она.
Я уставился на картину. Картина написана маслом, выдержана целиком в черно-белой гамме, в такой же манере выполнены и другие работы Салли: та, что висела в ее спальне, и та, которую нашли в гараже Харпера. Но на этот раз, изменив своей манере, Салли, казалось, выразила самое сокровенное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74