– Дом да три сотни зелененьких в месяц слишком много для таких, как я, – сказал Оуэн, возвратившись к прилавку. – Так о чем речь на этот раз? Она что, хочет начать по новой? Я выплачиваю ей алименты аккуратно, каждый месяц, все до последнего цента. Что ей…
– То, с чем я к вам пришел, не имеет никакого отношения к бракоразводному соглашению.
– Так что же это?
– Вашему другу Джорджу Харперу предъявлено обвинение в убийстве жены. Я адвокат…
– Понятно. Видел по телику, – сказал Оуэн.
– Я защищаю его интересы.
– По-моему, он выбрал не самый плохой вариант. Раз вы добились таких благ для Салли, так и Джорджу будет не так уж плохо.
– Он ваш друг, не так ли?
– Вообще-то вы могли бы и так его назвать.
– А как вы его назвали бы?
– Конечно, другом.
– Насколько близким другом?
– Да как вам сказать. Мы частенько вместе рыбачили. Он был ко мне внимателен, когда началась вся эта кутерьма с Салли. Это близкий друг? Наверное. Кто знает? В последнее время мы как-то потеряли контакт, но, мне думается, мы были хорошими друзьями.
– Почему же изменились ваши отношения? Что случилось?
– Ничего. Кто говорит «изменились»? Джордж все еще мне друг, ясно? Просто люди плывут по течению, приятель, и течение уносит их в разные стороны.
– А как он помогал вам, пока шел бракоразводный процесс?
– Подставлял свое плечо, чтобы выплакаться, – ответил Оуэн.
Точно так же сказала мне его бывшая супруга, когда рассказывала о своих отношениях с Мишель.
– Может, расскажете поподробнее?
– Конечно, почему бы нет? Хотя лучше бы вам попросить меня об этом во время развода, тогда, может, и мне осталось бы что-нибудь, кроме рубашки на плечах. Я ужасно любил Салли. На развод подала она, а не я. Я плакался Джорджу, а он меня слушал. Он очень внимательно слушал меня. Друг в беде…
– Когда это было?
– Да уже почти год прошел. При разводе вы представляли ее интересы, разве вы не помните, когда это было?
– Хотел уточнить… К тому времени они с Мишель стали подругами?
– Конечно.
– Близкими подругами?
– Наверное.
– Настолько близкими, что Мишель доверяла ей свои секреты?
– Приятель, у меня, знаете ли, хватало и своих неприятностей, и мне было неинтересно, о чем разговаривает Мишель с моей женой.
Кто-то забарабанил в дверь.
– Закрыто! – закричал Оуэн. – Прочитайте объявление! Написано же «закрыто»! – Покачав головой, он обратился ко мне: – Проклятые пьянчуги, до последней минуты все ждут, никак не могут утолить жажду. Ведь написано: «закрыто», так для чего колотить в дверь? – Он посмотрел в сторону двери и еще раз прокричал: – Закрыто! Расходитесь по домам! Ничего не выйдет! – Покачав головой, он пробормотал себе под нос: – Проклятые пьяницы! – а потом вновь обратился ко мне: – Такая вот история.
– Харпер когда-нибудь говорил о Мишель?
– Нет.
– А казался он вам ревнивым?
– Нет.
– Как Мишель вела себя с другими мужчинами?
– Прекрасно.
– Кокетничала с кем-нибудь?
– Нет.
– Видели ли вы хоть раз, чтобы они ссорились при посторонних?
– Нет.
– А не случалось ли вам заставать ее в слезах у себя дома? Когда она приходила к Салли посекретничать?
– Нет.
– О чем вы говорили с Харпером, когда ездили на рыбалку?
– Да мы не ездили. Шли за мост и рыбачили там.
– Ночью?
– Ночью, как правило. Иногда по уик-эндам. Зачем нужен был бы мост, если бы с полдюжины негров не рыбачили с него?
Он подождал, как я отреагирую на его слова, и, казалось, был разочарован, не заметив на моем лице никаких эмоций.
– Так о чем шел разговор, пока рыбачили?
– До начала развода или потом?
– До того.
– Да обо всем на свете. Такого болтуна, как Джордж, я не встречал. Жужжал мне в ухо всю ночь напролет. Всякие истории: про свое армейское житье-бытье, про свой бизнес, про свое детство в Майами, – да обо всем на свете. Рта не закрывал.
– А ваша жена говорит о нем совсем не так.
– А он на самом деле был вот таким: мистер Болтун. Послушайте меня: на свете нет второй такой бестолочи, как Салли. То, что она думает, далеко не всегда соответствует фактам, понимаете? Единственное, что интересно Салли, – это собственная персона, за которую и дырявого цента не дашь. Джордж Харпер мог бы организовать четырехдневную обструкцию в сенате, а Салли на это и внимания не обратила бы. Все, что заботит Салли, она сама, и точка.
– Салли, однако, уделяла достаточно много внимания Мишель, выслушивала ее всякий раз, как та являлась к ней с…
– Такова участь черной женщины, – заявил Оуэн и опять уставился на меня, ожидая моей реакции.
– Вам не кажется, что Мишель приходилось нелегко? – спросил я. – Иностранка. Белая женщина, вышла замуж за черного. В Калузе у нее не могло быть много друзей…
– Ни разу не слыхал, что у Мишель какие-то затруднения. Не знаю, что натрепала вам эта вонючка Салли, но я на вашем месте не верил бы ни одному ее слову. Она с вами кокетничала?
– Нет. Ничего похожего не было.
– Не сидела перед вами, скрестив ноги и задрав юбку выше задницы?
– Нет.
– И не трясла перед вами титьками?
– Нет.
– Должно быть, состарилась, – решил Оуэн.
– А какое у вас впечатление от Ллойда Дэвиса? – спросил я.
– А кто такой Ллойд Дэвис?
– Я думал, вы знакомы с ним. Он был почетным гостем на свадьбе Харпера…
– Так меня там не было.
– Совершенно точно, что несколько раз он заходил к Харперам.
– Ах да, Дэвис. Большущий черный ниггер вроде меня, верно?
Я не ответил ему.
– Теперь припоминаю, – сказал Оуэн и улыбнулся с таким видом, будто одержал какую-то одному ему известную победу.
– Расскажите мне еще о Харпере, – попросил я.
– Что вы хотите узнать? – спросил со вздохом Оуэн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74