Ведь их парень даже смог определить подлинность нефрита Фей Цуй, когда он его увидел.
– Если ему не сообщили заранее о том, что за ожерелье было на ней.
– Может быть и так, – сказал я и вытащил сигарету из пачки. – В любом случае для меня здесь ничего нет. Ничего) Ни о ком и ни о чем, – добавил я, прикуривая.
– Ничего? Даже психология этих людей вам не интересна?
– Психология? – тупо уставился я.
– Боже мой, – мягко сказала она, – а я-то думала, что вы детектив.
– Кое о чем здесь умалчивают, – сказал я. – Я должен обдумать каждый шаг. У этого Грэйла полно деньжат, а закон у нас в городе там, где его могут купить. Посмотрите, как смешно действует полиция. Никакой рекламы, никакого заявления в прессе. Ничего, кроме тишины и предупреждений. Мне это совсем не нравится.
– Ну что ж, до свидания, – сказала Энн. – Приятно было поближе познакомиться с вами в такой ситуации.
Она включила мотор, передачу и исчезла в вихре пыли.
Я проводил ее долгим взглядом и посмотрел через улицу. Шофер грузовика «Детская служба Бэй Сити» вышел из подъезда с картонной коробкой. Его форма была такой белоснежной, сияющей и накрахмаленной, что я стал ощущать себя чистым, только глядя на него. Он поставил коробку в грузовик и уехал. Подумалось, что эта машина увезла грязные пеленки.
Я втиснулся в свою машину и, прежде чем поехать, посмотрел на часы. Было ровно без двадцати пяти пять. Шотландское виски бродило во мне всю дорогу до Голливуда. Я даже проскакивал красный свет.
«Прекрасная маленькая девочка, – говорил я сам с собой вслух в машине, – для парня нужна маленькая девочка». Никто ничего не ответил. «Но мне не нужна», – сказал я. На это также не было ответа. «В десять часов вечера в клубе Бельведер», – произнес я. Кто-то ответил: «Подумаешь!»
Голос был очень похож на мой.
Было без пятнадцати шесть, когда я добрался до своего офиса. В здании было тихо. Машинка за стеной не стучала. Я зажег трубку и плюхнулся в кресло. Усевшись поудобнее, я погрузился в ожидание.
Глава 20
От индейца воняло. Воняло рядом, в маленькой приемной, в которую я выглянул из кабинета, когда зазвонил входной звонок. Он стоял в двери с выражением бронзовой статуи на лице. Это был человек с внушительным торсом и большой грудью, он выглядел, как бродяга.
На нем был грязно-коричневый костюм. Пиджак казался слишком узким в плечах, а брюки немного жали где-то под мышками. Его шляпа была размера на два меньше, чем надо бы, и обильно пропиталась потом человека, которому она когда-то приходилась впору, У индейца этот головной убор сидел там, где у дома находится флюгер. Его воротник был не меньше хомута и имел тот же грязно-коричневый оттенок. Галстук свисал над застегнутым пиджаком, черный галстук, завязанный плоскогубцами в узел размером с фасолину. Вокруг его великолепной обнаженной шеи поверх грязного воротника, была повязана черная лента, как у старой женщины, стремящейся оживить свой наряд.
Лицо индейца выглядело совсем плоским. Его большой мясистый нос казался таким же крепким, как нос крейсера. Глаза не имели век, плечи были как у кузнеца, а короткие и, похоже, неловкие ноги были заимствованы у шимпанзе. Позже я выяснил, что они были только короткими, а не неловкими.
Если бы он был немного почище и облачен в белый халат, то напоминал бы свирепого римского сенатора.
Его вонь была запахом первобытного человека, а не липкой грязи городов.
– Эй, – сказал он. – Пошли скорее! Пошли! Я вернулся в кабинет и поманил его пальцем. Он пошел за мной, производя столько же шума, сколько муха, ползая по стене. Я сел за стол и профессионально скрипнул вращающимся креслом. Индейцу я указал на стул для посетителей по другую сторону. Он не сел. Его маленькие черные глазки были враждебны.
– Пошли куда? – спросил я.
– Эй! Я Второй Посев. Я голливудский индеец.
– Присаживайтесь, мистер Посев.
Он фыркнул, и его ноздри расширились. Их ширины хватило бы для мышиной норки.
– Называть Второй Посев. Нет называть мистер Посев.
– Чем могу быть полезен?
Он заговорил громче и начал рокотать глубоким грудным голосом:
– Он говорит, пошли скорее. Великий белый отец говорит, пошли скорее. Он говорит, я везти тебя на огненная колесница. Он говорит...
– Да. Вырезки английского из свинского латинского, – сказал я. – Но я не школьная учительница...
– Чокнутый, – сказал индеец.
Мы некоторое время ухмылялись друг другу. Он делал это лучше меня. Затем он с полным отвращением снял шляпу и перевернул ее. Засунув палец за внутреннюю ленту шляпы, он отвернул ее, отцепил от нее прикрепленный скрепкой пакетик и швырнул его на стол. Он зло указал на него хорошо обгрызенным ногтем.
Я развернул оберточную бумагу и нашел внутри карточку. Я с ней был уже хорошо знаком. Три, точно таких же, были в мундштуках папирос. Я поиграл трубкой, затем уставился на индейца и попытался поиграть с ним взглядом. Он, казалось, нервничал не больше, чем нервничала бы кирпичная стена.
– О'кей, что ему надо?
– Он хочет, ты быстро приехать. Пошли сейчас. Пошли в огненная колесница.
– Чокнутый, – сказал я.
Индейцу это понравилось. Он осторожно закрыл рот, торжественно моргнул и почти улыбнулся.
– Это будет стоить ему сто зелененьких в качестве первого взноса, – добавил я, стараясь выглядеть так, как будто речь шла о десяти центах.
– Эй? – во взгляде снова подозрение.
– Сто долларов, – сказал я. – Блестящих монет или зелененьких в количестве одной сотни. Мне нет денег – я нет ехать. Дошло?
Я начал считать до ста по пальцам обеих рук.
– Эй. Большой счет, – ухмыльнулся индеец. Он повозился со шляпой и бросил мне другой пакетик из оберточной бумаги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71