В кармане плаща оказался второй портсигар, которого я еще не видел. Он был сделан из материала, имитировавшего черепаший панцирь, с вышитыми по шелку драконами на внутренней стороне крышек. Я открыл его и посмотрел на три длинные папиросы. Они были старыми и сырыми. Я достал одну – ничего подозрительного, вернул на место.
– Остальные он выкурил, – сказал я через плечо, – а эти, наверное, для подруги. Должно быть, у него было много подруг.
– Вы его знали? – она дышала мне в затылок.
– Я с ним познакомился сегодня вечером. Он нанял меня телохранителем.
– Телохранителем?
Я не ответил.
– Прошу прощения, – она почти прошептала. – Конечно, я не знаю обстоятельств. Как вы думаете, может быть, это травка? Разрешите посмотреть?
Я подал ей вышитый портсигар.
– Я знала парня, который курил эту гадость. Она вернула мне закрытый портсигар, и я сунул его обратно в карман Мэрриота. Было ясно, что его не обыскивали.
Я встал и достал свой бумажник. Пять двадцаток все еще были в нем.
– Парни высокого класса, – сказал я. – Взяли только крупные деньги.
Фонарь освещал землю. Я спрятал на место бумажник и свой маленький фонарик. И тут же молниеносно выхватил у девушки пистолет, который она все еще держала вместе с фонарем в одной руке. Она уронила фонарь, но пистолет был у меня. Она быстро отскочила назад, и фонарь теперь тоже был у меня и освещал ее лицо.
– Вы не предупредили, что станете вести себя грубо, – сказала она, засунув руки в карманы длинного плаща с расширенными плечами, – я и думала, что вы его убили.
Мне нравилось холодное спокойствие ее голоса. Мне нравились ее нервы. Мы стояли в темноте лицом к лицу и ничего не говорили. Я различал только кусты и слабый свет на небе.
Я снова осветил ее лицо, и она заморгала. Изящные черты лица, большие глаза. Очень славное лицо.
– Вы – рыжеволосая, – сказал я. – Ирландка?
– А фамилия моя Риордан. Ну и что? И волосы у меня не рыжие, а золотисто-каштановые. Я выключил фонарь.
– Как вас зовут?
– Энн. И не зовите меня Энни.
– А что вы здесь делали?
– Иногда я люблю покататься ночью. Бессонной ночью. Я живу одна, сирота. Я знаю все окрестности здесь, как свои пять пальцев. Я как раз проезжала мимо и заметила мерцание света внизу. Слишком холодно для любви, подумала я. И влюбленные не используют фонариков, не так ли?
– Я, по крайней мере, не использовал. Вы ужасно рисковали, мисс Риордан.
* * *
– Тоже самое я сказала вам. У меня был пистолет, и я не боялась. А закон не запрещает приезжать сюда.
– Ага. Запрещает только закон самосохранения. Я надеюсь, у вас есть разрешение на оружие? – я протянул ей пистолет рукояткой вперед. Она взяла его и положила в карман.
– Интересно, как бывают люди любопытны, не так ли? Я немного пишу. Очерки.
– И получаете за это?
– Чертовски мало. А что вы искали в его карманах?
– Ничего особенного.
Я очень люблю везде и всюду совать свой нос. Мы привезли восемь тысяч долларов, чтобы вернуть для одной леди украденные у нее драгоценности. На нас напали. Почему они Мэрриота убили, я не знаю. Он не производил впечатление человека, способного постоять за себя. И я не слышал борьбы. Сейчас я понял, когда это произошло. Я был в низине, когда с ним разделались. Он сидел в машине наверху. Предполагалось, что мы поедем вниз, но для машины проезд оказался слишком узким. Поэтому я спустился пешком, и, судя по всему, когда я был в низине, они и напали на него. А когда я вернулся, один из грабителей огрел и меня. Он, думаю, прятался в машине, а я, вернувшись снизу, разговаривал с ним, принимая его за Мэрриота.
– Ну, вы не так уж глупы, – сказала она. – Что-то было не продумано с самого начала. Я это чувствовал Но мне были нужны деньги. Теперь я должен идти в полицию и выслушивать их унижения. Не отвезли бы вы меня в район Кабрилло? Я там оставил свою машину. Там этот Мэрриот жил.
– Конечно же. Но, может быть, кому-то следует с ним остаться? Вы можете взять мою машину или я могу позвонить в полицию?
Я посмотрел на часы. Слабо светящиеся стрелки показывали почти полночь.
– Нет, нет. Я, к сожалению, не могу сейчас.
– Почему нет?
– Не знаю почему. Мне так кажется. Я разберусь с этим сам, Она ничего не сказала. Мы вернулись в низину и сели в ее маленькую машину. Энн завела ее, развернулась без света и поехала в гору, мимо тела Мэрриота. Миновав ограждение, мы поехали быстрее, и, проехав около квартала, она включила фары.
Голова у меня раскалывалась. Мы не разговаривали, пока не доехали до первого дома на мощеной части улицы, Тогда она сказала:
– Вам надо выпить. Почему бы не заехать ко мне? Вы можете позвонить в полицию от меня. В любом случае они поедут из Лос-Анджелес Вест. Здесь нет ничего, кроме пожарного поста.
– Езжайте к побережью. Я буду играть в одиночку.
– Но почему? Я их не боюсь, а мой рассказ может вам помочь.
– Мне не требуется помощь. Мне надо подумать. Я хочу остаться один на некоторое время.
– О'кей, но я... – не договорив, она повернула на бульвар.
Мы подъехали к станции техобслуживания и свернули на север по шоссе к кафе в районе Кабрилло. Оно было освещено, как, шикарный лайнер. Я вышел, но стоял, держа дверцу открытой. Достал визитную карточку из бумажника и протянул ей.
– Вам может понадобиться крепкая спина. Дайте мне знать. Но не звоните, если это умственная работа. Она взяла карточку и медленно произнесла:
– Вы найдете меня в телефонной книге Бэй Сити, 25-я улица, 819. Заходите ко мне и наградите картонной медалью за то, что я не сую свой нос в чужие дела. Кажется, вам еще плохо после удара по голове.
Она быстро выехала на шоссе, и я смотрел, как задние фонари ее машины постепенно исчезали во тьме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71